Гаст Райми зашевелился. На мгновение понимание отразилось в его голубых глазах. Он увидел меня.

А я увидел, как огонь жизни погас в этом древнем, дряхлом теле.

Я понял, что он умирает, а я растревожил его долгий покой. Он уже потерял всякий контакт с жизнью.

Я продолжал играть.

Гаст Райми сидел передо мной мертвый, и последняя искра жизни угасала в его мозгу. Я заставил могучие волшебные заклинания арфы дуть сильным ветром на угасающие искры жизни Райми.

Орфею удалось вырвать мертвую Эвридику из царства Плутона, вот и я опутал паутиной музыки душу Гаста Райми, не давая ей улететь из тела.

Сначала он сопротивлялся, и я чувствовал, как его сознание пытается ускользнуть, но арфа уже нашла ключ к этому мозгу и не позволяла ему уйти. Неумолимо она тянула его к жизни.

Искорка заколебалась, пропала, вновь стала ярче. Громче запели струны. Громче стал рев волнующихся вод.

Еще выше зазвучала резкая нота, чистая как ледяной, звездный свет.

Музыка соткала паутину, заполнившую собой всю комнату.

Паутина зашевелилась.

Обернулась вокруг Гаста Райми!

И вновь в его выцветших, голубых глазах появилась искорка жизни. Он перестал бороться. Он сдался. Ему легче было вернуться обратно к жизни и позволить мне расспросить его, чем бороться с поющими струнами, которые захватывали в плен душу человека.

Бледные губы белобородого старика задвигались.

– Ганелон, – сказал он. – Я знал, кто играет на арфе. Ну что же, задавай вопросы. А затем позволь мне умереть. Я не хочу жить в дни, которые должны наступить. Но ты будешь жить, Ганелон, и тем не менее ты тоже умрешь. Это мне удалось прочитать в будущем.

Белая голова низко наклонилась. На мгновение Гаст Райми прислушался, и я прислушался за ним.

Сквозь раскрытое окно продолжали доноситься звуки свирепой битвы.

Жалость захватила меня. Тень величия, которая окутывала Гаста Райми, исчезла, Передо мной сидел древний, сморщенный старик, и я на какое-то мгновение почувствовал неодолимое желание уйти и дать ему возможность уплыть в спокойные просторы мысли. Я помнил, что когда-то Гаст Райми казался мне высоким, большим человеком, хотя он никогда не был таким при моей жизни. Но в детстве я сидел у ног члена Совета и с обожанием глядел на его величественное бородатое лицо.

Возможно, в нем тогда было больше жизни, больше тепла и человечности. Сейчас же оно было мертвенно неподвижно. Оно больше напоминало лицо бога или человека, который много общался с разными богами и был почти равен им.

– Учитель, – сказал я. – Прости меня, учитель!

Его бесстрастные глаза не зажглись светом, но все же я почувствовал, как что-то в нем дрогнуло.

– Ты называешь меня учителем? – спросил он. – Ты, Ганелон? Много времени утекло с тех пор, как ты склонялся перед кем бы то ни было.

Одержанная мной победа показалась мне бессмысленной. Я наклонил голову. Да, я победил Гаста Райми, но мне не по душе такая победа.

– В конце концов, круг всегда замыкается, – спокойно сказал старик. – Мы с тобой больше сродни, чем все остальные. И я, и ты – люди, Ганелон, а не мутанты. Я позволил Медее и всем остальным пользоваться моей мудростью, потому что я предводитель Совета. Но, но…