– Но пойдешь.

– Зачем? Я человек мирный, мне беспредел не нужен. Если у вас здесь все в порядке, зачем воду баламутить?

– А что у нас здесь не в порядке?

– Не знаю, гражданин начальник. Я человек новый, только-только заехал, ваших порядков не знаю.

– Не прикидывайся овцой, Есаулов! Знаю, какой ты мирный! Ты еще только заехал, а уже прогон по тебе прошел! По вашей воровской почте прогон! И по нашей почте пояснительная записка пришла! Опять же про твою честь! Воду ты баламутить приехал! Заключенных на бунт поднимать!

Артем действительно не собирался бузить, если здесь все нормально.

Шесть лет он уже взаперти. СИЗО, этап, Владимирский централ, затем Казанская пересыльная тюрьма. Наконец, в лагерь попал. Два года жил, присматривался, а потом вдруг все под себя взял. Так уж вышло. Новый начальник появился, гайки закрутил, козлятник вокруг себя развел. Старый «смотрящий» мышей не ловил, мер не принимал, и очень скоро заключенные стали банально недоедать. Артем всего лишь потребовал, чтобы нормы с «дачек» сняли, чтобы арестанты посылки не раз в год получать могли, а гораздо чаще. Так на него и «козлы» наехали, и «бакланы» «смотрящего»… Но за ним была правда, она и подняла зону на бунт… Не хотел он воду мутить, но пришлось…

Добился Артем своего, условия содержания улучшил, зону под себя поставил и собственным авторитетом обладал в достаточной мере, и в покровителях у него серьезные воры. Судьба сводила его с реальными корифеями воровского мира и со всеми он умел находить общий язык…

Сейчас эти люди не просто подписались за него, они отправили Артема в этот лагерь с миссией. Порядок он здесь должен был навести.

– Не хочу я никого поднимать, – покачал головой Артем.

– Не хочешь, а будешь… Пытаться будешь, только ничего у тебя не получится. Я тебя в ШИЗО сгною, Есаулов.

– Через матрас? – грустно усмехнулся Артем.

Нельзя держать заключенного в штрафном изоляторе больше пятнадцати суток. По закону нельзя. Но закон что дышло, отсидит человек пятнадцать суток, вернется в камеру, ночь в относительно нормальных условиях проведет и снова в кондей. Это и называлось «пропустить через матрас». Артем знал, каково это, на собственной шкуре.

– Через матрас! – согласно кивнул майор.

– Можно и так, – ответил Артем. – Я человек привычный… Только как мне думать за тебя, гражданин начальник? Ты же мне красиво тут пел, по закону тут все у вас. А в штрафном гноить – это не по закону. Беспредел это. Ментовский беспредел.

– И что?

– Как ты мне в глаза после этого смотреть будешь?

Он не пытался давить на «кума», просто смотрел на него – пристально, угрюмо. И тяжело. Вся сермяжная правда огромного невольничьего мира в этой тяжести, все стоны невинно осужденных, а также грешных, но взывающих к раскаянию душ. Не смог майор выдержать этот взгляд, отвернулся к окну. Затем вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил и сказал:

– Нам здесь смута не нужна, Есаулов. Мы на все пойдем, чтобы изолировать тебя.

– Воля ваша, начальник. Как будет, так тому и быть.

– Угрожаешь?

Артем удивленно повел бровью. И в мыслях у него не было угрожать. Просто не пугал его штрафной изолятор. И там есть жизнь, и оттуда можно рулить. При желании. Ну, и, конечно же, знать надо, как…