– Конечно. Я давно мечтал попасть на родину.

– Так благодари же начальство… Чего стоишь, как вкопанный?

– Спасибо, Сергей Эдуардович…

– Не за что. Бессрочную командировку тебе я уже выписал. Получай аванс – и в Кашовку.

– Есть!

– Вместе с тобой поедет товарищ Прохоренко, один из лучших специалистов по сельскому хозяйству. Так что не оплошай.

– В каком смысле?

– Ты же его коллега, аграрий… Смотри, не перепутай овёс с гречкой!

Казанцев быстро нашёл место, где стояла его часть и дорогу, по которой он уходил от преследования врага. А дальше началась путаница.

Лес всюду был одинаков. Высоченные сосны с наполовину голыми стволами, между которыми то тут, то там – тоненькие, не так давно посаженные, берёзки. И бесконечные окопы, а также поросшие мхом воронки от снарядов как напоминание о прицельной работе вражеских артиллеристов.

Что здесь можно найти?

Только гильзы и шрапнель…

– Значит так, – наконец набрался смелости Павел Алексеевич. – Вы были правы. Я – один из тех, кто принимал непосредственное участие в захоронении полковой казны.

– Я это давно понял…

– О ситуации было доложено высшему руководству страны, и оно приняло решение создать поисковую группу, в которую включены и вы. Пришло время вернуть народу его достояние.

– Правильное решение. Советская власть остро нуждается в деньгах. За них на моей родной земле возведут школы и больницы, купят сельскохозяйственные машины для облегчения труда простых землепашцев.

– А ты, оказывается, ещё и философ!

– Есть такой грех… В каком направлении вы двигались?

– Строго на юг.

– А теперь? Направо, налево или прямо? – спросил Ковальчук, остановившись у развилки дорог, хотя точно знал, по какой из них последовали тогда казаки.

– Точно не скажу, – тяжело вздохнул Казанцев, поражённый собственной неспособностью воспроизвести те давние события. – Скорее всего прямо…

«А надо – направо!» – в мыслях ухмыльнулся Иван, а вслух спросил:

– И сколько минут скакали лесом?

– Пять-семь, не более.

– С какой скоростью?

– Пешего хода… Впереди шёл воз с сундуком, так что перейти на рысь или галоп мы не могли…

– Понятно.

– Там были рвы. Канавы. И слева, и справа.

– Здесь они повсюду…

– Воронка… Мы её забросали землёй, но не до конца!

– Мы – это кто? – ухватился Ковальчук.

– Не всё ли равно? – горячо возмутился Казанцев. – Остальные давно мертвы.

– Понял… Вот, вы говорите, воронка… А вы знаете, сколько их здесь?

– Я не считал!

– Сотни, а может быть, и тысячи.

– Я посадил там молодую берёзку… Вот такую, – Павел Алексеевич провёл рукой по груди.

– Помилуйте… Четверть века позади! Теперь это не берёзка – берёзище! Десяти метров высотой.

– И что нам делать?

– Прекращать поиски… Доложим Белоцерковскому…

– Я сам доложу. Кому следует, ясно?

– Так точно, товарищ капитан!

В середине апреля на Волынскую землю наконец-то пришло долгожданное тепло.

Вода в Стоходе прогреться, конечно же, ещё не успела, но Ковальчука, уже много лет начинавшего утро под ледяными струями, это не страшило.

Оглядевшись по сторонам, он разделся донага и прыгнул в воду. Головой вниз.

Опустившись под обрывистый левый берег, начал вслепую шарить по норам. Первый рак был с икрой, пришлось отпустить. Второй и третий оказались самцами. С короткими хвостами и мощными широкими клешнями. Чёрт, куда бы их положить?