Когда женщины вышли на площадку и устроились под навесом, Анна расплакалась. Грэг прижал ее к себе, Ева вцепилась в руку Ивана. Ни у Грэга, ни у Ивана не было слов, чтобы успокоить женщин, они лишь прижимали их к себе, гладили, невидяще смотрели перед собой.

Иван подавлял желание напомнить и заговорить о знаках. Он отказывался верить, что эти сложности, расстояние, надежды, вопросы и непостижимость возникновения знаков – все это привело их на верхние площадки Останкинской телебашни лишь для того, чтобы они утонули. Банальная смерть, если задуматься, что этому предшествовало. Кроме знаков вспомнились крысы, спешащие скрыться, несмотря на то, что вокруг телебашни вода. Иван почувствовал, что вот-вот расплачется, как и Анна. Он едва сдержался, мысленно отстранившись от рухнувшей надежды. Пока он дышит, он должен поддерживать Еву.

Уровень воды неумолимо повышался, и они перебрались на следующую площадку: более четырехсот пятидесяти метров высоты и чуть более полутора метра в окружности. Иван и Грэг, выбравшись из антенной части на площадку, соорудили навес. Выше остались всего две площадки: первая на высоте четыреста семьдесят восемь метров, окружность чуть более метра, вторая – пятьсот три метра с окружностью всего восемьдесят сантиметров. Там можно сидеть, лишь свесив ноги. Ни лечь нормально, ничего. Впрочем, уже на этой площадке они не смогут расслабиться – такое чувство, что сидишь на краю обрыва, и одно неверное движение породит падение. Выше – лишь флагшток, но они его давно не видели. Его скрывали тучи.

На этой площадке они провели более суток. Ни Ева, ни Анна не соглашались заснуть, хотя сейчас это было едва ли не единственным средством избежать помешательства, ослабить сильнейшую тревогу. Как они не испытывали, например, головокружения, оставалось загадкой. Грэг, подав им пример, спал более трех часов. После него заснула Ева, положив голову Ивану на плечо. Иван гладил ее, поглядывая на воду, простиравшуюся до самого горизонта. Он с удивлением осознал, что не обращает внимания на дождь, а Ева спит, как если бы они находились под крышей.

Следом за ней заснула Анна. Иван и Грэг переглянулись. Из-за шума ливня они не слышали дыхания женщин, но Ева и Анна спали, и мужчины вздохнули свободней.

– Может, не будить их? – спросил Грэг.

Иван помедлил с ответом.

– Я не смогу поднять Еву один. Слишком узкий ход наверх. И ты с Анной замучаешься, – он помолчал. – Надо разбудить.

Грэг неохотно кивнул.

– Пока мы здесь, на этой площадке, пусть спят.

Теперь кивнул Иван. Он сам бы предложил это.

На какое-то время он отстранился – это удалось! – от происходящего. Сыграло роль, что Ева спит и хотя бы временно не испытывает страх перед надвигающейся смертью.

Вывел его из этого состояния голос Грэга:

– Иван?

Он посмотрел на Грэга. Взгляд у того бегал, словно он к чему-то прислушивался. Иван не мог понять, в чем дело, пока Грэг не сказал:

– Как-то тише стало… Тебе не кажется?

Иван глянул вниз. Вода была всего в пяти метрах от площадки. И по-прежнему поднималась. Иван едва сдержал крик, осознав, что он упустил, причем вместе с Грэгом.