А болельщики вконец осмелели и снова заполняли пространство между танками. Какой-то старик с возмущенным белым лицом лез к броне, что-то говорил Кириллу, указывая длинным, как штык, пальцем в сторону парламента.

— Что тебе? — крикнул Кирилл.

Старик неуклюже полез на броню, скользя грязными ботинками по защитным коробкам гусениц.

— Молодец, говорю, солдат! — заорал он. — Смотри, я за тобой наблюдаю!

— Пошел отсюда! — рявкнул Кирилл и отвернулся.

Старик же забежал с другой стороны, видимо не расслышал Кирилла, потянулся костлявыми руками к поручням.

— Это ты в киоск угодил! Я видел!

— Что тебе надо?! — свесившись к нему, спросил Кирилл.

— Да ты не расстраивайся, солдат! Они много наворовали, так новый построят! Давай, пали!

Кирилл швырнул в него окурком и захлопнул люк. И все сразу исчезло, будто одним щелчком замка он погрузил себя в иной мир, из которого можно было смотреть на тот, шумящий, лишь через сетку прицела. Он проверил расположение снарядов в кассете, чтобы больше не ошибиться, потом покрутил орудийную наводку, пошарил стволом пространство. В прицеле, словно на экране телевизора, побежали в одном потоке болельщики, омоновские панцирные динозавры и черепахи, БТРы, люди с железными прутьями, пятнистые, похожие на космонавтов или пришельцев спецназовцы, и снова люди, БТРы, омоновцы…

— Триста пятнадцатый, чего вертишься? — засвиристел командир.

— Наблюдаю цели, — откликнулся Кирилл.

— Жди команды! Отставить самодеятельность!

— Есть!..

Кирилл не знал командира в лицо — старый ли, молодой, в каком звании, в какой должности в мирное время. Он слышал лишь его специфический дребезжащий голос и повиновался ему: приказано было не задавать лишних вопросов. И он бы не спутал этот голос ни с каким другим, таким же металлически жужжащим и искаженным радиосвязью. Что-то в нем было такое, что заставляло слушать его, покоряться его воле и ждать, нацелив слух только на него. Потеряв этот голос в эфире, он бы ослеп и оглох в тот же час, ибо командир, находясь неизвестно где, был всевидящим и всемогущим, если немедленно отзывался даже на небольшой поворот танковой башни…

Прошло около получаса, прежде чем Кирилл снова услышал позывной:

— Еще раз тринадцатый этаж… Четвертое окно вправо от дыма… Фугасным… Огонь!

Кирилл отсчитал окна, включил заряжающий механизм — железные руки достали снаряд, палец замер на гашетке под резиновым колпачком. Великолепной современной машине требовались лишь человеческий глаз — самый точный в мире «инструмент» и этот всемогущий палец…

Танк дернулся от выстрела, подпрыгнул, однако точная механика поставила орудийный ствол в луч выбранной цели.

— Хорошо, триста пятнадцатый… Обслужим лестничные марши… третий этаж… восьмое окно слева… кумулятивным… Огонь!

Словно на тренажере Кирилл выполнил упражнение, гашетка мягко утонула под пальцем. Сиденье тряхнуло, мотнулась голова, и на миг он потерял цель. Однако вновь припав к окулярам, он увидел, что стекла в окне нет, свисает лишь кусок жалюзей и еще качается, словно тронутый ветром.

— В десятку! — проверещал голос. — Слушай внимательно, триста пятнадцатый… Шестой этаж, левое крыло… фугасным… Промахнешься, знаешь куда попадешь?