Чувствую, как Рисса втайне на меня поглядывает. Знаю, что ее переполняет любопытство, но не могу допустить, чтобы она озвучила вслух свои вопросы. Да и времени у нас все равно нет.

Я еще раз проверяю, надежно ли закреплены простыни, и мы кружим вокруг капитана, пока окно не оказывается у нас за спиной.

– Итак… нам просто надо тянуть изо всех сил и надеяться, что мы сбросим ублюдка? – с сомнением спрашивает она.

– Именно так.

Она качает головой и трет руки. Мы хватаемся за простыни и наматываем их на руки.

– На счет три, – говорю я ей. – Один, два, три!

Вместе мы тянем изо всех сил. Руки сжаты в кулаки, согнуты, спина напряжена, ноги расставлены, мы тянем. Дергая, Рисса случайно хрюкает, но капитан не сдвигается. Ни на дюйм.

Одновременно мы выпускаем простыни, тяжело дышим и чертыхаемся.

– Черт, – бормочу я, чувствуя, как меня начинает поглощать паника. Нельзя оставлять его здесь в таком виде. Я не могу. Это не вариант.

– Черт, черт, черт… – Я так расстроена, что с силой пинаю капитана по голяшке. Не самый умный поступок, учитывая, что теперь он из чистого золота. Я снова чертыхаюсь, когда пальцы ног простреливает боль.

Рисса приподнимает светлую бровь.

– Может, не стоит пинать статую из золота?

– Это вроде как того стоило, – ворчу я.

Задумавшись, она наклоняет голову. Затем поворачивается и впечатляющим ударом обрушивает кулак на член капитана. Ему точно было бы больно, если бы он по-прежнему состоял из плоти и крови. И был живым.

– Оу, – говорит Рисса и хмуро смотрит на недвижимый золотой фаллос. Трет ноющую руку и глядит на меня. – Хм, ты права. Оно того стоило.

– Да, – вздыхаю я.

Мы с Риссой оглядываемся и ломаем голову, что же нам теперь делать. Окно вроде так близко и вместе с тем чертовски далеко. Взгляд падает на пару крюков, привинченных к стене возле окон, где выставлен один из мечей капитана. В голове тут же появляются идеи.

Я кидаюсь туда, срываю со стены меч и бросаю его на кровать. Затем беру свободный край простыни и обматываю его вокруг крючков, дергаю, чтобы проверить, насколько это надежно.

– Что ты задумала? – спрашивает Рисса.

Повиснув на простыне, я поднимаюсь с пола, и крючки не двигаются. Отличный знак. Просто надеюсь, что все получится.

– Возьми капитанское кресло и поставь его за ним. Этот крюк послужит в качестве шкива[5], – говорю я и показываю ей простыню, которая тянется от его шеи к крюку и ко мне. – Я буду тянуть изо всех сил, чтобы наклонить его вперед, а ты встанешь сзади и надавишь ему на голову. Надеюсь, нам хватит сил его наклонить, а остальное доделает притяжение.

Она кивает и в спешке обходит стол, чтобы взять стул. Встав рядом с капитаном, Рисса поднимается на сиденье, добавляя себе роста.

Я же встаю у стены и хватаюсь за простыни. Четыре мои ленты – те, что удалось развязать, – приподнимаются, обхватывают простыню, но они устали и болят. Не знаю, сколько сил они могут мне прибавить.

Рисса смотрит на них с опаской и восхищением.

– Готова? – спрашиваю я, перебивая любой вопрос, который она пожелает задать.

В ответ Рисса упирается руками в голову капитана и расставляет ноги, а я еще крепче тяну за простыни.