— Да! Давайте найдем ее сиятельство, переговорим, а потом решим, вскрывать или нет, — предложил Киросиров. — Я лично уверен, что это угар! А мышь могла откуда угодно прибежать.

— Могла. — согласился генерал. — Я тоже не верю в отравление. Но если Настя и совершила такой грех, она уже на Божьем суде! Нам это дело ворошить незачем.

Тоннер увидел, что в его поддержку хочет вставить слово Угаров, и сделал юноше умоляющий знак: не лезь! Все смотрели на Терлецкого. Решение было за ним.

Не будь здесь Тоннера, с чистой совестью Федор Максимович согласился бы с Киросировым. Нож в спине не торчит, значит, не убийство. А что покойников двое, так и поболе встречалось. Угар — дело такое. Но откажешь во вскрытии, а вдруг Тоннер нажалуется в Петербурге! Согласиться? А не дай Бог, действительно отравление? Самое поганое преступление! Свидетелей никогда не бывает, кто ж отраву на людях кидает? Раскрыть можно, только если преступник раскается и придет с повинной. А начальству все равно! Признал убийством — вынь да положь виновного. В общем, куда не кинь, всюду клин.

— Надо найти Елизавету Северскую и сообщить ей о смерти мужа. Генерал! Позвольте поручить это вам. — Терлецкий еще размышлял, но склонялся к вскрытию. Чутье подсказывало: доктор прав. Эх, была не была!

— Сейчас вместе с Николаем и отправлюсь. — Веригин щелкнул каблуками, как в юности, когда был молодым и лихим офицером. Давненько ему не отдавали приказаний!

— Николая оставьте здесь. Пусть охраняет покои князя. Нет времени все осматривать, а вдруг понадобится. А мы займемся вскрытием.

— Вскрывать без согласия вдовы нельзя, — нашел новую зацепку Киросиров.

— А мы пока Настю вскроем. Одного трупа, думаю, будет достаточно, — парировал Тоннер.

— А вдруг ее родственники против?

— А где их искать?

— Я здесь.

В проеме стоял управляющий Северских Петушков.

— Вызывали?

— Вы что, родственник Анастасии Романовны? — удивился Терлецкий.

— Дядя. Доигралась девка! — Петушков бросил быстрый взгляд на пол, где лежала племянница, и сокрушенно покачал головой, будто всегда знал, что именно так Настина жизнь и оборвется.

— Не возражаете против вскрытия? — решил взять быка за рога Тоннер.

— Вскрывайте. Ей без разницы… — Петушков тяжело вздохнул.

— Когда вы ее в последний раз видели? — поинтересовался Терлецкий.

— После фейерверка в анфиладе встретились. Она к Анне Михайловне шла, а я в кабинет князя.

— Понятно. Распорядитесь насчет гробов.

— Видите ли, — немного помявшись, начал Петушков, — уволили меня вчера.

— Кто?

— Хозяйка новая. Сказала, не подхожу. Думаю, из-за Насти. Узнала, что я ей дядей прихожусь, и выгнала. Я уже и вещи собрал…

— Поместье покидать никому нельзя. Займитесь гробами, ну и прочим, сами все знаете…

— Что ж, как прикажете, — ответил Петушков. Тяжело шаркая, он пошел отдавать распоряжения.

— Здесь еще балбес рвется. — Николай еле сдерживал Данилу, битый час пытавшегося передать барину альбом с карандашами.

— Пропустить балбеса, — скомандовал Терлецкий. — Угаров, зарисовывайте побыстрей. Николай, зови слуг! Будем Анастасию Романовну выносить!