— Вы жизнь мне спасли! Вторым отцом стали!

— Полноте, Денис Кондратович. По правде сказать, уже тошнит от благодарностей.

— Ваш ум, ваша логика…

— Хватит скромничать! Рухнова изобличила именно ваша смелая догадка.

— Все равно, мне бы ваши таланты…

— Открою по секрету, главный из них — любопытство. Самое интересное обычно содержится в ночных горшках. — И Тоннер подмигнул Денису. Угаров смутился, вспомнив свой ужас при исследованиях доктора в спальне. — Кстати, меня мучает вопрос. Чем объяснить чрезвычайную нежность в отношениях господина Тучина и веригинского адъютанта?

— Ммм… — замялся Денис. — Великие художники часто любят не только женщин. Леонардо, Бенвенуто Челлини…

— А вы?

— А я не великий.

— Тогда я вас смело обниму на дорожку. Жду в гости!

Дормез отъехал, и тут же к крыльцу подкатила коляска Тоннера. Из нее вылез Сочин.

— Всю ночь починяли! — деловито доложил смотритель. — Рессоры заменили, а в оглобле трещину нашли. Теперь до самого Петербурга доедете!

— Спасибо, солдат, — обнял его доктор. Потом забрался в коляску и посмотрел на крыльцо усадьбы.

Все ему махали. Илья Андреевич бросил последний взгляд на Машеньку Растоцкую. Прижавшись к Мите, она улыбалась. Ах, как жаль, что ее сердце занято!

— Следующим летом приезжайте! — Вера Алексеевна не поленилась спуститься с крыльца. — Лидочку будем выдавать! Поверьте матери, через год не хуже Машеньки будет!

— А может, и приеду, — ответил Илья Андреевич и хлопнул ямщика по плечу. — Трогай!