Поискав глазами, генерал заметил в руках у Глазьева пузатую бутылочку.

— Это чегой-то вы там втихаря распиваете? Не коньячок ли?

— Коньячок, коньячок, — подтвердил местный доктор. — Живительная влага. Михаил Ильич смурной сидел-с. Я ему плеснул, вот уже улыбается.

Рухнов действительно улыбался, но как-то отрешенно, словно не слышал ни генерала, ни Глазьева.

— Так и мне плесните, — попросил генерал.

Глазьев налил Веригину щедро, тот жадно выпил.

— Это кто ж так сладко храпит? — Генерал уставился на выводившего громкие, со свистом рулады Киросирова.

— Местный урядник!

— Разбудить! — приказал генерал Николаю.

Тот затряс спящего.

— Генерал-майор от кавалерии Веригин, — громко представился Павел Павлович.

— Киросиров, — подскочил и вытянулся лысый господин.

— Очень приятно, — хлопнул его по плечу Веригин. — А за знакомство надобно выпить. Николай, чарку коньяка!

— При исполнении не могу, ваше высокопревосходительство, — извинился Киросиров. — После охоты дезертиров поеду ловить!

— Зачем ехать-то? — удивился генерал. — Вон двое стоят! — Павел Павлович ткнул пальцем в сторону Тучина и Угарова: — В армии не служат, картины малюют.

— Мы не дезертиры! — обиженно заявил Угаров удивленному уряднику. — Его высокопревосходительство шутит!

— А раз не дезертиры, извольте выпить со стариком. Уважьте друга ваших отцов!

— Денису наливать — добро переводить! Пьет, не пьянея! — засмеялся Тучин.

— Врешь! — не поверил генерал.

— Святой истинный крест, — побожился Угаров, которому Николай тут же поднес стакан с коньяком.

— Э! Нет! — запротестовал Веригин. — Раз такое хвастовство, надобно серьезный опыт провести. Гришка!

Из буфетной, тянувшейся вдоль всей правой анфилады и имевшей выходы не только в ротонду и «трофейную», но и в остальные комнаты, появился Григорий.

— Ик, — сказал он. — Слушаю, ваше высокопревосходительство.

— Шампанское осталось?

Гришка кивнул.

— Тащи сюда, — приказал генерал.

Лакей вернулся быстро, неся в каждой руке по две бутылки. В винном бокале генерал сам смешал коньяк с шампанским в пропорции один к одному.

— Это такой гусарский напиток, «медведь» называется, — пояснил он этнографу, протягивая бокал Денису — Пей, сынок!

Угаров спокойно, как компот, осушил бокал.

— А почему «медведь»? — заинтересовался Роос.

— Господин иноземец, сами попробуйте, тогда все поймете

Тоннер делал американцу отчаянные знаки, но тщетно — Роос их не заметил.

— Вкусно, — выпив, сказал он и тотчас плюхнулся в кресло. Все сразу показались ему невозможно милыми: и странный переводчик, и грозный генерал, и слишком серьезный доктор. Еще утром он никого из них не знал, а сейчас они вдруг стали родными людьми. Захотелось сказать им что-то очень приятное.

— Господа, как мне нравится ваша страна! Давайте за нее выпьем! Виват, Россия!

— Молодец, ученый, — обрадовался Веригин. — За такой тост надобно выпить всем. А что это я разливаю, как лакей? Ну-ка, Гришка, обеспечь собравшихся.

Трясущимися руками лакей принялся смешивать коньяк с шампанским, а адъютант разносил.

Тоннер сначала покачал головой.

— Почему, милый Илья Андреевич? — Веригин подошел к доктору, который только что в результате долгой комбинации выиграл коня. Теперь участь Митенькиного короля была предрешена.