Он мог бы уйти. Но…

– Моя фрея.

Вот ответ. И сладкий поцелуй на моих губах, и властное проникновение в мое тело. Мы оба сошли с ума.

Лампочка взрывается от перепада напряжение. Так бывает в праздники, когда люди зажигают слишком много огней. Или когда всадник зимы с рычанием берет фрею.

– Мира…

– Терен… – я выдыхаю его имя в перерывах между толчками, оплетаю руками и ногами мощное тело. Пытаюсь удержать. И удержаться. – Терен… я тебя…

– Я знаю… – не дает договорить. Целует крепко, как в последний раз.

Как?

Слизывает влагу с моих щек. Рычит и стонет, откидывая голову. Ловит мой крик наслаждения… А потом затихает, по-прежнему крепко прижимая меня к себе.

И становится тихо. И светло. От снега, что кружит за окном, выбеливая тьму в неосвещенной комнате.

– Терен? – какой дрожащий у меня голос…

И как тихо в ответ.

***

– Ату!!! Хей! Вон она!

Дыхание дерет горло так, что мне кажется – еще немного и задохнусь. Я уже ничего не вижу – заснеженный лес расплывается, в глазах замерзают слезы. ПрОклятая ночь! Только бы успеть, только бы добраться до оврага, а за ним – спасение. Там, за вековыми дубами, защитный круг, туда нет хода всадникам зимы. Но не здесь. Здесь лишь снег, колючий кустарник и сухие ветви, что норовят уцепиться за край кожуха, задержать, вручить, как подарок, снежной стае!

Платок я давно потеряла. И ленты. И корзину, полную красной, сочной ягоды, так нужной заболевшей Эйли. И разум… разум тоже потеряла. От страха, от паники, от сожаления. Неслась, уже не разбирая дороги, помня ужасы прОклятой ночи. Нельзя выходить из дома, когда всадники зимы приходят с гор. Нельзя покидать каменные стены и защитный круг. Нельзя ступать на снег-предатель, что покажет следы. Нельзя дать ветру-насмешнику принести мой запах. И тем более нельзя входить в лес.

Я думала – успею. Наберу красной целебной ягоды, что скрыта под снегом, принесу Эйли. Ничто так не ставит на ноги, как ягода, собранная на краю оврага. Сделаю настой, и уже утром моя сестричка будет смеяться, а вскоре и вовсе разрумянится и выздоровеет. Красная ягода сильна…

Вот я и собирала, забыв о времени. А оно обернулось черной птицей, накрыло крылом. Злая ночь опустилась слишком резко, слишком быстро. И запели рожки всадников, зарычали звери, полетели, не касаясь копытами снега, снежные кони. ПрОклятая ночь наступила. И длиться она будет несколько месяцев. Тяжелое время для народа фрей, опасное. Время сидеть за защитным кругом, время плести венки их сухих цветов, время пить силу земли, заключенную в травах. Время не ходить в лес. Время всадников зимы, что не люди и не звери, а то и другое вместе. И пока звери играют и тешатся, пока рвут на части тех, кого встретят на своем пути, пощады не будет.

Зима наступила.

Думала, успею.

Почти успела.

Ветер, что летом был верным другом, толкнул в бок. И можжевельник разодрал подол платья, схватил за ноги. Упала, покатилась, вскочила. Волосы закрыли глаза, а когда отбросила… ужас чуть снова не повалил на землю.

Белый конь, сотканный из вьюги и снега, вышел из-за стволов. Грива белоснежной занавесью, глаза – колючими и злыми синими звездами. Но страшнее не конь – человек. Хотя и не человек вовсе…