Он все-таки зарычал, и звериные клыки вошли в мое горло…

***

Первым ушел могучий Ульф – правая рука князя.

Тот самый, что предлагал гнать меня по лесу на потеху стае.

Я очнулась от звериного воя, приподнялась, не понимая. Холодно. Снежно. Вокруг каменные стены, в углу – тлеющий очаг. И шкуры, на которых я лежу, укрытая по самую шею. Тронула горло – повязка из тряпиц. Значит, жива? Но почему? Разве не убил меня князь, разве не впился клыками в горло?

А теперь оно даже не болит…

Приподнялась осторожно, размотала тряпицы. Потрогала. На шее ни рубца, ни раны. Фреи живут долго, но никто не выживает после встречи с всадником зимы.

Странно.

Закуталась в шкуру и побрела к выходу. А на пороге споткнулась – навстречу шагнул князь. Глаза горят на белом лице, во взгляде – губительный холод. А в руке покачивается на кожаном шнурке волчий клык с чужой груди, такой же, как у самого князя. Близкий родич. Брат.

– Что ты наделала, проклятая фрея? – прорычал тот, кто приходит со снегом. – Что ты наделала?!

Дернул мою шкуру, толкнул меня к стене. Я пискнула и вдруг задохнулась. Жар вспыхнул в наших телах одновременно, испепеляя. Князь окинул меня взглядом, тяжело дыша.

– Убью, – прошептал он.

Но почему-то поцеловал.

Эта ночь забрала двоих – Вирена и юного Фая.

Лишь снег остался.

***

Ледяной каменный дом стал моим пристанищем. Князь не нуждался в тепле, и огонь горел только для меня. Я не понимала, почему Терен его каждый день разжигает. И почему приносит мне еду – куски мяса, рыбу, коренья и красные ягоды, которые я не желала есть. Не понимала, зачем тащит все новые шкуры, согревая меня, ведь я не мерзну. И даже не могу умереть, связующее проклятие не позволит. Не понимала, почему защищает от своей стаи, закрывает собой, бережет. Не понимала, почему целует, а не рвет мне зубами горло. Но он целовал. Каждый раз, когда приходил, когда прижимал к шкурам, когда прикасался с обжигающим отчаянием и безудержной страстью. А на утро стоял на пороге, и ветер приносил ему снег – все, что осталось от очередного всадника.

Первый раз он ушел сам. Увел стаю, оставив меня в пустом доме, возле затухающего очага. Ушел в колючую ночь, и я вознесла благодарность своим летним богам, понадеявшись на избавление.

Но Терен вернулся слишком быстро. Пришел один – бледный, взъерошенный, злой, истосковавшийся. Схватил, вжал в себя, смял губы. Что-то шептал – горячечное и злое, брал так же. И я отвечала…

Стая вернулась за вожаком спустя несколько ночей, не досчитав нескольких всадников.

Второй раз я сбежала сама. Фреи многое умеют. Ходить по дорогам, сотканным луной, следовать за нитью света, удерживая ее на кончиках пальцев. Скользить по кругам мироздания, что расходятся от сердцевины до самого края пустоты.

Сбежала. Первый мир был туманным и почти неотличимым от нашего. Я ушла с трудом, навсегда оставляя за спиной прошлое, дом, сестру… Даже фрея может двигаться лишь вперед. Я затерялась среди множества других существ – людей и нелюдей. Нашла жилье в старом доме под холмом, научилась плести из ивового прута корзины и обувку, печь пироги с сушеными яблоками да плясать у костров. У меня даже появились друзья.