– Отпусти! – я взвыла не хуже волка. Так, что даже звери затихли. И луна сверкнула, вдруг обратив свой бледный взор на фрею. – Отпусти! Иначе… иначе пожалеешь! А смилостивишься, я отплачу тебе добром, слышишь? Фреи многое могут…

– Что ты можешь дать мне такого, чего нет у всадника зимы? – он рассмеялся. – Да мне и не надо ничего. Шкура, стая, снег и ночь – этого достаточно. Ну и добыча, что сама лезет под руку, нарушая запрет. – Он лизнул мне щеку. А язык шершавый… снова прижал к черному меху. – Лучше не кричи, фрея. Стаю я отогнал, но сегодня в нас слишком много звериного… А человеческого почти нет. Станешь кричать – всадники не сдержатся. Мне потом придется порвать им шкуры за то, что ослушались, но ведь тебе это уже не поможет.

Насмешливо блеснули желтые глаза.

– Но выбор за тобой…

Горячие ладони дернули подол, разрывая ткань. Коснулись кожи, покрывшейся мурашками от студеного ветра.

– Нежная какая… – тихо произнес зверь. И еще тише: – Надо было прятаться за стенами, маленькая фрея… Все, что на снегу, все – мое… И ты – моя. ПрОклятая сегодня ночь… знала ведь.

Знала. Все знала…

Я глотнула морозный воздух, когда ветер коснулся кожи. И мужское тело прижалось к моему. Желтые глаза смотрели, не отрываясь.

Я же смотрела на луну. Круглобокая, яркая, тоже как будто снежная. И она заодно со стаей в эту ночь. Это вечный договор мироздания, нельзя его нарушать. И в лес ходить нельзя… Темный князь провел ладонью по моей коже, на руке остались капельки крови. Упали на снег – словно ягоды. А мужчина лизнул. И рывком дернул меня за волосы, обнажая шею.

Никто еще не пережил прОклятую ночь. И это я тоже знаю. И горло я подставила сама, желая, чтобы все закончилось скорее. Но он медлит. Я ощущаю жар мужского тела, хриплое дыхание.

– Фрея? – лизнул мне кожу, там, где колотится ток крови. И странно, мне уже совсем не холодно. Снежинки касаются тела, почти не тают…

Вдох. Выдох. Белая луна смотрит, качается в облаках. И звезды не падают. На них мой народ загадывает желание. Но сейчас в небе нет ни одной.

Снег идет.

– Фрея…

Зверь медлит. Не впивается клыками мне в горло, гладит горячими пальцами. Напряженно втягивает воздух. Прикасается губами. Зачем? Не знаю. Я добыча, а он просто играет… Целует снова.

– Ты пахнешь цветами, фрея, – он делает вдох, словно глоток вина. – Хотя откуда мне знать этот запах…

Всадники зимы не знают лета, не знают тепла и цветения трав. Всадник зимы – это заблудшая душа, потерявшая где-то в кругах мироздания самое важное, позабывшая самое главное. Замерзшая, ледяная душа. От того и холодны всадники, от того и бесчувственны. От того – звери. Вечно голодные, вечно ищущие то, что потеряли в прошлых, забытых жизнях. Вечно злые и безжалостные.

Нет ничего хуже, чем стать всадником зимы.

Это наказание.

– Фрея…

И снова прикосновение. Осторожное.

– Я обещала, что ты пожалеешь, князь, – почти улыбаюсь, говоря это. – Я тебя заклинаю, и луна слышит. Лес слышит. Снег и ночь слышат. И стая твоя слышит. И обещаю, что ты потеряешь каждого из тех, кого зовешь своими братьями. Эта ночь повторится сто крат, и каждая заберет зверя. А последним будешь ты.