Гамаш посмотрел на Клутье:

– Когда вы начали подозревать?

– Вообще-то, я не подозревала. Пока не увидела платежей.

– И что это было? – спросил Камерон. – Шантаж?

– Возмещение убытков, – ответила Лакост. – Прошлым летом Вивьен уже планировала бегство. Приблизительно тогда же у нее случился выкидыш. Возможно, она подозревала, что Трейси имеет к этому какое-то отношение. Она знала, что ей нужно бежать, но куда бежать без денег? И тогда она позвонила отцу и потребовала денег. За всю боль, которую пережила.

– А если бы он не заплатил, – сказал Бовуар, – она бы рассказала обо всем крестной. Я сомневаюсь, что Вивьен вообще что-то знала о вашей близости с ее отцом.

– Итак, Омер порвал с вами и стал платить Вивьен, – сказал Гамаш. – Несколько раз на мосту он говорил нам о боли, которую причинил дочери. Об обиде. Он даже признался, что его жена умоляла его прекратить. Я думал, что он говорит об избиениях его дочери Карлом Трейси. Но, стоя у реки, в тишине, я вернулся к этому и вспомнил, что Кати умерла задолго до Трейси. Она не могла иметь его в виду. Она не могла его знать. Так о ком же она говорила? Ответ только один.

– Она просила меня защитить Вивьен от отца, – сказала Клутье. – От Омера. А я не смогла защитить. Хуже того, я влюбилась в него. Я ничего не видела. Не хотела видеть.

– Никто из нас не видел, – откликнулся Гамаш.

– Но вы не могли спасти Вивьен. – Голос Клутье зазвучал громче. – А я могла. Вы не обещали защитить ее. А я обещала. Вместо этого я фактически обвинила Вивьен в жестокости по отношению к отцу. В том, что она вычеркнула его из своей жизни.

– Значит, вот почему Трейси убил Вивьен, – сказал Камерон. – Он знал о деньгах.

– Но откуда он мог знать? – спросил Бовуар. – Разве она стала бы ему говорить? Мне кажется, если она кому-то и сказала про деньги, то только человеку, которому доверяла. Любовнику, например. Вы так не считаете?

Его голос упал почти до шепота, когда он встретился взглядом с Камероном, сидевшим по другую сторону от огня.

Камерон покраснел, почти побагровел. И сжал кулаки.

– Есть кое-что еще, о чем Омер говорил на мосту, – сказал Гамаш. – До вашего появления. Или, точнее, кое-что, о чем он не говорил.

Он обвел взглядом лица, смотревшие на него. Даже Камерон оторвал глаза от Бовуара.

– Готовясь забрать с собой Трейси, он сказал, что это наказание за все те годы, когда Трейси обижал Вивьен.

– Да, – вмешался Камерон. – Точно.

– Вы не слушаете, – осадил его Бовуар.

– Постойте, – сказала Лизетт Клутье, которая поняла, что имеет в виду Гамаш. – Постойте. Это невозможно.

– Возможно, – возразила Лакост.

– Что возможно? – спросил Камерон, переводя глаза с одного лица на другое.

– Омер Годен наказывал Трейси за избиение дочери, – объяснил Бовуар. – Но не за ее убийство.

Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до всех.

– Он никогда не говорил об этом, во всяком случае на мосту, – сказал Гамаш. – Прежде – да. Я думаю, он убедил себя, что Вивьен умерла по вине Трейси. Если бы Трейси не избивал ее, ей не нужно было бы уезжать. Не нужно было бы требовать у отца деньги. Не нужно было бы встречаться с ним на мосту.