Если не лучше, то хотя бы теплее.

Когда они снова расселись по местам, держа в руках кружки с горячим сладким чаем, все глаза устремились на Лизетт Клутье, которая сидела, глядя в огонь.

– У меня несколько вопросов, агент Клутье, – сказал Бовуар, плотнее кутаясь в одеяло, когда его пробрала новая волна дрожи. – Чтобы не осталось каких-то неясностей.

Она кивнула. Никакого сопротивления. Да и ради чего ей было теперь сопротивляться?

– Если вы убили Вивьен, зачем вы втянули нас в это? Зачем вообще сказали, что она пропала?

– А как же иначе? Как бы я объяснила Омеру, если бы не сделала этого? Кроме того, так я могла оставаться в курсе того, что происходит.

– Не только оставаться в курсе, но и влиять?

– Если будет необходимо, oui.

– В тот субботний вечер, когда она умерла, вы сказали, что встретили Вивьен на мосту. Как вы это организовали?

– Как я уже говорила, я позвонила ей, и мы договорились.

– Но ваш звонок не был зафиксирован ни в один из дней перед убийством.

– Я звонила с другой линии.

– Non. Все звонки фиксируются. Все до единого. Звонков было немного, так что проверка не составляла труда. Никаких звонков с неопределяемых номеров не было. – Бовуар поставил свою кружку и подался к Лизетт, понизив голос. – Как вы это сделали?

– Я позвонила, – повторила она.

– Зачем вы лжете? – спросил Бовуар. – Вы ведь знаете, что не делали этого.

– Чего? – спросил Камерон, переводя взгляд с Бовуара на Клутье и снова на Бовуара. – Чего не делала?

– Агент Клутье не убивала Вивьен, – ответил старший инспектор Бовуар.

– Значит, это сделал Трейси, – сказал Камерон. – Мы все время были правы. – Он повернулся к Гамашу. – Вы сказали Омеру, что Трейси не убивал ее, но это был обман. Вы просто хотели, чтобы он оставил Трейси в покое.

– Non, – сказал Гамаш, глядя в глаза человеку, который спас ему жизнь. – Это был не обман. Мы все ошибались. Я ошибался. Я предупреждал вас, что нельзя исходить из предположения о виновности Трейси, а потом сам же попался в эту ловушку. Улики против Трейси были убедительные, но второстепенные. Он вел себя гнусно и при этом говорил правду. В переписке между ним и Полиной Вашон речь шла о глине. Тем вечером после их ссоры он оставил Вивьен в синяках, но живой. Карл Трейси не убивал жену. Она договорилась о встрече на мосту с другим человеком.

Взгляд Гамаша был таким долгим, таким пристальным, что Камерон заерзал на стуле. Его большое тело напряглось. На помятом лице застыло настороженное выражение. Это напоминало тот момент, когда квотербек выкрикивает последний номер. Тот момент, подвешенный во времени, прямо перед тем, как они проходят точку невозврата.

Гамаш отвернулся от Камерона и обратился к остальным:

– Перед вашим появлением я закидывал Омера вопросами, пытаясь его отвлечь. Говорил все, что приходило в голову. И цели достигли два навязчивых вопроса. Почему Вивьен, уходя из дома, не взяла с собой Фреда.

Услышав свое имя, Фред опять поднял голову. Не глядя на того, кто это произнес. Он ждал человека, который все никак не возвращался.

– Второй вопрос: почему она не уехала еще утром, когда Трейси отправился в художественный магазин?