К полудню солнце набрало полную силу. Стали появляться подснежники и пахучие изящные ландыши. Через травяной слой на деревенском лугу пробились крокусы.

Жизнь не просто вернулась, она буквально вломилась, когда Изабель, Жан Ги, Арман и Рейн-Мари пришли в бистро.

Они присоединились к Кларе, Рут и Розе у камина. Билли Уильямс сидел на расстоянии от Мирны, но поглядывал на нее. Перехватив ее взгляд, он улыбнулся. А когда Мирна улыбнулась ему в ответ, он зарделся и опустил глаза.

Оливье принес им кофе с молоком и свежие миндальные круассаны, а потом устроился на подлокотнике большого кресла рядом с Габри.

В каминах потрескивал огонь, пока они слушали рассказ о том, что произошло.

Рут посмотрела на свою тонкую, покрытую венами руку, в которой она держала пухлую розовую руку Габри.

По крайней мере, не потерянная, подумала она.

И не одинокая.

Тем вечером Клара находилась у себя в мастерской. В ее ушах все еще звенели последние слова Рут, сказанные старой поэтессой перед уходом.

– Может быть, есть причина, почему они называют это экскрементами, – сказала она, кивая на мольберт, перед которым сидела Клара. – Стоит над этим подумать.

Фак, фак, фак, раздалось снова. Только на сей раз не от утки.

Перестав бормотать, Клара повернулась к Мирне, которая сидела на продавленном диване, доставая задницей до цементного пола. Ее колени поднимались до ушей.

– Омер все время повторял, что убьет Трейси, – сказала Клара. – Он даже совершил попытку. Зачем он это делал, если знал, что Трейси не убивал его дочь? Это была игра?

– Вряд ли, – ответила Мирна.

– Ты считаешь, что Арман и остальные ошибаются и на самом деле именно Трейси убил Вивьен?

– Нет. Я думаю, Омер сошел с ума от горя и вины. Он не мог вынести то, что совершил. Столько лет побоев, а потом еще и нести на себе вину за смерть Вивьен.

– И внучки.

– Да. В нем смешались ненависть к себе и злость на Трейси за насилие по отношению к Вивьен. Он видел себя в Трейси и решил, что должны умереть оба. Это вполне очевидно вытекает из слов Армана о том, что Омер хотел забрать собственную жизнь вместе с жизнью Трейси. Оба должны были отправиться в реку.

– Чтобы очиститься? – спросила Клара.

– Чтобы получить наказание.

– Ты думаешь, он горевал по-настоящему? Выглядело очень реально. Он одурачил всех, включая Армана.

– Сомневаюсь, что он пытался кого-то одурачить. Смерть Вивьен разрушила Омера. Вряд ли он сделал это специально. Хочется думать, что он пошел на мост, чтобы попросить у нее прощения.

– Не понимаю, – сказала Клара. – Он бил ее. Собственную дочь. Ребенка. Бог знает что еще он с ней делал. И что теперь? Ты говоришь, что он ее и в самом деле любил?

– Я говорю, что люди меняются. – Она подняла руки, защищаясь от протестов Клары. – Я знаю, это легко сказать. И сделанного этим не исправишь. Но мы видели, как меняются сердца. Как изменяется восприятие. Такое случается. Расисты, гомофобы, женоненавистники – все могут меняться. А некоторые действительно меняются.