Примерно час Николай Матвеевич объяснял дикарю всю сложность предстоящей операции, упирая на тяжесть упакованной в ящики добычи: «В коробах со дна не поднимем, вынимать придётся, а вдруг уроним чего? Потом ведь не найдём в болоте-то…» И в конце концов своего добился — уговорил. Шапка согласился привлечь к операции умеренно пьющего бульдозериста Данилу Свекаева, Столяров расслабился, но, как выяснилось, напрасно.

«А когда этот дурак нам всё выкопает, мы его в этом же болоте и упокоим, правда?» — на всякий случай уточнил хитроумный Газон, совершенно при этом не сомневаясь в ответе, и скандал вспыхнул с новой силой.

Деликатный слесарь категорически отказывался лишать жизни грубоватого, но при этом рукастого бульдозериста, обременённого женой и двумя детьми, а привыкший к простым решениям Шапка не видел иного выхода.

Часам к четырём утра стороны договорились сохранить Свекаеву жизнь и тут же разругались по поводу оплаты его услуг.

А бульдозерист в это время дрых сном праведника в строительном вагончике и не знал, какие страсти кипят вокруг его скромной персоны.

«Заплатим ему… тысячу! — щедро предложил Газон. — И пусть с него!»

«Возьмём в долю».

«Тогда убьём».

«Не усложняй».

«Это ты всё усложняешь, мля! Ты сказал: пусть живёт, и мы уже два часа не можем понять, сколько ему платить! А сделали бы, как я сказал: убить! — и уже давно спали бы, мля, или пили бы на радостях».

«Надо взять в долю, иначе он донесёт».

«Тогда убьём».

«Ты кладоискатель или бандит? — возмутился Столяров. — Что ты заладил: „убьём, убьём“? Слов других не знаешь?»

«Слова знаю, делать — нет».

Однако замечание слесаря задело дикаря, и именно он в итоге предложил правильный вариант. Примерно к девяти утра.

«Давай тогда ты его возьмёшь в долю, а мою трогать не будем? Типа скажем ему, что у нас ещё четвёртый есть, и он чтобы заткнулся и в полицию не бежал».

Николай Матвеевич понял, что добиться от компаньона большего не получится, и согласился.

Договорившись, кладоискатели вздремнули, а после на автобусе отправились к усадьбе: Газон объяснил, что работы на объекте ведутся в авральном режиме, даже поговорить с бульдозеристом раньше обеда не получится, а уж одолжить ненадолго технику до вечера и думать нечего. Охрана сквозь пальцы смотрела на халтурку на стороне, которой изредка пробавлялись механики, однако порядок соблюдался, и в смену машины с объекта не уезжали.

— Ерунда, — уверенно произнёс Столяров. — При свете фар вытащим, так даже интереснее.

Интеллигентный слесарь не на шутку увлёкся происходящим, только стеснялся это показывать.

«Люблю тебя!»

Простенько и со вкусом. Пятая эсэмэска за этот урок. И бессчётная — с утра. С того самого момента, как Лера пришла в школу.

Нет, расстались они с Анисимом гораздо раньше — он уехал примерно в шесть, в дороге, видимо, пришёл в себя, всё обдумал, прикинул и принялся бомбардировать девушку посланиями.

Наверное, ждал ответа, а он… В смысле — она… То есть…

Ну, если честно, Лера понятия не имела, что делать.

Понимала она одно — с Анисимом ей хорошо. Безумно хорошо, и главное, не только телом, но и душой. Вот это последнее обстоятельство и приводило девушку в смущение.