— Вы могли меня шантажировать.

— Ты издеваешься? — Эльвира буквально задохнулась от возмущения. — Мы тебя, идиота, прикрыли! Мы сделали всё, чтобы ты не попался! Это не в наших интересах, тупая ты скотина.

Когда въедливый шас уговорил Губина учинить проверку, действовать пришлось быстро, фактически — импровизировать. Пихоцкий своим звонком задержал директора музея на работе, а приехавший после заката Пётр сначала допросил Юрия Дмитриевича, под гипнозом заставил написать предсмертную записку и после этого изобразил самоубийство.

В тот день Пихоцкий в музей не входил, ждал в машине.

— Ты хоть понимаешь, что мог бы жить долго и счастливо? — поинтересовалась Эльвира. Соврала, конечно, но уж больно приятно ей было видеть расстроенную рожу своего убийцы. — Ты хоть понимаешь, что ты нам не нужен и не интересен? Шантажируют тех, от кого что-то требуется, а ты, щенок бестолковый, нам не нужен и не интересен.

Она так разозлилась, что повторяла одно и то же по нескольку раз. Не на гибель свою разозлилась, конечно же, не на страдания, а на срыв тщательно продуманной операции по устранению твари. На то, что кто-то видел её мёртвой, в залитой кровью машине, и хорошо, если этим «кем-то» был шас.

— Убьёте меня? — обречённо спросил Пихоцкий.

— Теперь — да.

— Но как?

— Какая разница?

— Я не о своей смерти. — Унылый секретарь поднял связанные руки к лицу и почесал подбородок. — Как ты выжила? Как? Я ведь тебя убил!

— Нет, не убил. — Этого вопроса Эльвира ждала и ответила на него с огромным удовольствием. — Дело в том, что мы с моим любимым не совсем люди… Точнее — совсем не люди. И мы… Посмотри на Петра.

Пихоцкий медленно повернул голову и вскрикнул: вампир улыбнулся, специально задрав верхнюю губу, и перепуганный чел разглядел два необычайно длинных клыка.

Иглы…

— Прощай, глупыш…

Крик. Вопль. Бруджа рыча бросается на несчастного Пихоцкого, и клыки вонзаются в плоть. Брызги крови. Ноздри Эльвиры раздуваются. Крик. Затихающий. Чавкающее рычание. Эльвире становится тепло. Ей нравится. Она ждёт, когда насытившийся, перепачканный кровью вампир придёт к ней…

Она хочет…

— Грабитель не очень хорошо получился, — посетовал Ройкин, придирчиво разглядывая файл на экранчике «зеркалки». — Лица почти не видно.

— Темно было, — объяснил Цыпа. — А я далеко стоял.

— Я понимаю.

— Но узнать его я смогу.

— На опознании? — оживился полицейский.

— Ага, — подтвердил Борис.

— Ты же далеко стоял.

— Это для фотоаппарата далеко, а для себя — нормально. Узнаю!

— Это хорошо. Это очень хорошо… — Дима прокрутил несколько кадров назад. — А это что за мужик?

— Тот самый, который ко мне во дворе подходил и за Ле… За Валерией Викторовной следить велел.

— Как же ты его снял?

— Как… — Цыпа довольно усмехнулся. — Он думал, что я от страха в штаны наложил и домой помчался, а я… Я, конечно, испугался, но потом подумал: какого хрена? Забежал в подъезд напротив и через окно его снял.

— Как сообразил только, — качнул головой Ройкин.

— Разозлился потому что, — скромно ответил Борис, который рассказал полицейскому далеко не всё. — Сначала перепугался, потом разозлился.