У Нины затрезвонил телефон, она глянула на экран.

– О господи! Опоздала! Меня уже ищут! Хорошо, что коллега меня прикрыла и предупредила. До свидания.

Нина вскочила, направилась к двери кафе, потом поспешно вернулась.

– Если что-то выясните, расскажите мне.

– Конечно, – пообещала я.

Нина убежала, я посмотрела сообщение, которое недавно прилетело на Ватсап, не поверила своим глазам, прочитала текст еще раз.

– Что случилось? – напрягся Энтин.

– Моисей Зильберкранц покончил с собой, – промямлила я. – Этого просто не могло произойти. Никогда.

Я нажала на экран, не успела ничего произнести, зазвучал голос Макса.

– Ошибки нет, Мотя мертв.

– Боже, – выдохнула я. – Он оставил записку?

– «Больше не могу. Устал. Болен», – процитировал Вульф. – Вы где?

– В кафе при медцентре, в котором работает Нина Арникова, – шепнула я.

– Приезжай, – попросил муж.

– Куда? – уточнила я.

– Домой к Моте.

– Он там? – испугалась я.

– Пока да, но ты посидишь на кухне, в комнату не пойдешь, его не увидишь. Мотя нормально выглядит, вроде как спит. Скорей всего, он принял какой-то яд, который обеспечил ему спокойную кончину. Не знаю, правда, существует ли такая отрава.

– Скоро появимся, – пообещала я и пошла к выходу. – Зильберкранц совершил самоубийство. Вульф попросил приехать.

Энтин поспешил за мной.

– Врач ваш друг? – спросил он, когда мы сели в машину.

– Скорей знакомый, а вот мой муж часто общался с ним, – объяснила я. – Моисей профессор, автор множества книг, уважаемый специалист, один из лучших по ядам. До недавнего времени я считала его уникальным профессионалом. Но в случае со Славиной Моня допустил ошибку, сказал, что яд, которым пытались убить Анну, выделяет улитка Конус. Однако другой, тоже очень известный профессор, токсиколог, пояснил, что применили отравляющее вещество, которое выделяет зубоскал, мало кому известная ящерица. Юрий Петрович, правда, подчеркнул, что эти яды легко можно спутать. Но что-то мне подсказывает: деликатный Деревянкин просто не хотел «топить» коллегу. Моисей совсем не походил на человека, который способен совершить суицид.

– Никто точно не знает, что у другого человека спрятано в глубине души, – заметил Константин Львович. Несмотря на банальность, высказывание это верное.

– Зильберкранц был очень уверенным в себе человеком, – сказала я, – он всегда давал понять: я умнее всех, слушайте меня. Я не так часто с ним общалась, но поняла, что чужое мнение Моисея никак не волновало. Вообще. Он считал себя истиной в последней инстанции. Никак не могу пока говорить о нем «был»!

– Лампа, то, что вы сейчас сообщили, свойственно очень неуверенным в себе людям, – возразил мой спутник, – только они горячо отстаивают собственное мнение по любой проблеме. Если человек уверен в себе, он вступает в перепалку исключительно по жизненно важному для него вопросу. Ну, например, кому-то из ваших близких врач посоветовал отложить операцию, а вы уже успели поговорить с разными другими докторами, получили их мнения, и возражаете: «Нет! Я точно знаю, что вмешательство необходимо провести срочно».