– О чем ты?

– Я имею в виду, после Загона.

– Разве вам не надо возвращаться на работу?

– Пока да, – ответил я.

– Ты говоришь загадками, Джон, – заметил он и отпил из чашки.

– Я хочу сказать, что мы не обязаны продолжать делать то, что делаем, – сказал я. – Мы могли бы вернуться и жить здесь.

– Да ну! – На губах Отца заиграла полупьяная улыбка. – Представляю, как твоя красавица согласится на это.

– Но если некому будет заниматься фермой, она уйдет, когда уйдешь ты. Как сказала Анжела.

– А я сказал тебе, что пока еще собираюсь поболтаться здесь какое-то время, – ответил Отец.

– Но нам надо обсудить это, так? – продолжал я. – Именно теперь, когда Старика больше нет.

– Черт побери, Джон! – огрызнулся Отец. – Земля над ним еще не просохла. Будет время поговорить.

– Папа, ты же знаешь, нельзя откладывать такие вещи на потом.

– Послушай, если я малость перхаю, это не значит, что завтра ты найдешь в постели мой труп.

– Я не про твой кашель, папа, – сказал я. – Ты сам знаешь, что я не об этом.

– Тогда о чем?

– Послушай, у нас с Кэт скоро будет ребенок. Разве ты не предпочел бы, чтобы мы растили его здесь?

– Что, Христа ради, тут может быть хорошего для ребятенка?

– Мне здесь было неплохо, – ответил я.

– Неужто?

Он бросил на меня взгляд и снова перевел глаза на барана.

– Ты тут слишком давно не жил, Джон, – сказал он. – Приезжать сюда дважды в год – этого недостаточно. Мало ли, что там говорила Анжела, она ерунду говорит. Работа на земле у человека не в крови, она в руках. Ты уже забыл, что это такое – работать здесь изо дня в день. Нельзя снова перебраться в долину и жить, как будто ты никогда не уезжал.

– Давай я пойду с тобой завтра на поиски оленей, – сказал я.

– Будет лучше, если я сам, – отозвался он. – Это не так просто, как ты думаешь.

– Так покажи мне! Научи меня.

– Да я уж пытался, – ответил он и переключил внимание на барана, ожидая, когда я закрою дверь.

Я услышал, как из дома меня зовет Кэт. Что-то случилось.

– Господи, – сказала она, когда я вошел на кухню. – И здесь тоже.

– Что такое?

– Этот мерзкий запах, – объяснила она.

– Кэт, мы на ферме. Как можно удивляться, что здесь могут быть разные запахи.

– Ну, может быть, ты привык.

– Чем пахнет, навозом?

– Нет, это не навоз, – сказала она. – К запаху навоза я могу привыкнуть. Тут воняет мертвечиной. Как будто кто-то сдох, и уже давно. Помнишь туалет в Испании?

Деревянная будка с дыркой на одной из боковых улочек выжженной солнцем деревушки, как там ее? То ли Сан Лукас, то ли Сан Федерико. И внизу, в яме, утонувшая собачонка с привязанной к ошейнику половинкой кирпича.

– Думаю, я бы перенес, если бы там воняло, как здесь, – сказал я. – Окна наверху закрыты?

– Конечно, – ответила она и поднесла прядь своих волос к моему носу. – Господи, неужели ты не чувствуешь? Ты уверен, что запах приходит не с улицы?

Я вышел во двор, взяв фонарь, и заглянул в примыкающий к стене дома курятник, предполагая, что, может быть, кто-то сдох там. Но все куры в панике нахохлились, когда на них упал луч света.

– Ничего нет… абсолютно, – сказал я, вернувшись в дом и закрыв за собой дверь.