— Выглядишь потрясающе, — серьезно сказал ей Нери. Они втроем договорились общаться по-итальянски, потому что местные жители понимали итальянский хуже, чем диалект. А чем меньше люди смогут понять из их разговора, тем меньше они смогут доложить, если…

Роза и Эвтерпа тихонько засмеялись.

По сравнению с событиями последних нескольких месяцев, навязанное Розе послушничество казалось не такой страшной бедой. Роза потеряла брата в Греции, Эвтерпа и ее сестры умирали от голода, из-за которого не получалось думать ни о чем другом, кроме поиска пищи, и теперь это. Нери созвал их, чтобы рассказать о слухе, который дошел до него от одного из товарищей по отряду: младшего, еще не родившегося брата Эвтерпы собираются обменять.

— Что значит обменять? — спросила Эвтерпа, задыхаясь от ужаса. Она не могла поверить в услышанное. Словно недостаточно было войны, страха и голода…

— Он родится сегодня, — прошептала Роза. — Женщины, у которых срок подходит в первой половине февраля, часто рожают одиннадцатого числа, в день Лурдской Богоматери.

— Ты мне говорила, — Нери порылся в рваных карманах и вручил Эвтерпе белый атласный мешочек. — Я выгравировал на ней Лоренцо. Вы же выбрали это имя, правильно? Она из золота, продайте, если станет совсем невмоготу. А теперь слушайте, времени мало.

Новость об обмене дошла так: мать одного из членов отряда, Нуччио, была хорошей приятельницей управляющей зимней виллы, многоквартирного дома на окраине Брешии, где высокопоставленные фашисты проводили зимние месяцы. Говорили, что они охотятся на кабана. На самом деле они охотились на партизан.

После высадки в Нормандии многие высокопоставленные чиновники и их семьи спешно покинули Италию. Среди них была одна молодая семейная пара. Супруги числились на хорошем счету у партии из-за крупного состояния жены, на редкость уродливой римлянки, и стремления ее мужа сделать карьеру в районе Карриоле.

Управляющая выполняла на зимней вилле работу по дому. Она казалась безголосой тенью, но ухо держала востро и подслушивала разговоры мужчин в курительной комнате. Та семейная пара не могла зачать ребенка; мелкий местный промышленник Джанни Флавиани был готов отдать своего шестого внука в обмен на финансовую помощь от супружеской пары.

— Шестой ребенок, ради бога! — услышала управляющая от одного из офицеров, который часто присутствовал на роскошных обедах, устраиваемых в резиденции. — Эти крестьяне плодятся как кролики. С другой стороны, этого мы от них и хотели.

Мужчины засмеялись, выпили и продолжили обсуждать подробности обмена.

Будущий отец, казалось, гордился планом, говорил об обмене почти как о хорошо продуманной военной операции. Больше всего его волновала жена, которая чувствовала себя никчемной без детей.

— Как Флавиани уговорит своего сына отдать ребенка? — наконец спросил какой-то генерал. — Не скажу, что меня удивил сам факт: крестьяне и ногу готовы отдать за еду.

Ему ответили, что сын Флавиани не женат на девушке, от которой у него пять дочерей, так как на момент рождения первенца оба родителя были несовершеннолетними. Джанни Флавиани не обрадовало, что его сын спутался с девушкой из семьи чистильщиков обуви, к тому же до брака! Он не дал им согласия на свадьбу. Доведенные до отчаяния, молодые хотели венчаться после совершеннолетия, но грянула война, фабрика по производству пасты обанкротилась. Флавиани не знал, куда и податься, чего уж говорить о позорном браке!