Наконец Джада уснула, и я смогла немного побыть одна. Стараясь не шуметь, я встала с матраса и отправилась на кухню. Мне бы хотелось сдержаться, но не вышло: я успокаиваюсь, когда пересчитываю предметы, поэтому в голову пришла мысль, что можно составить опись вещей, которые тетя Эвтерпа хранила на чердаке. Предметы обихода семидесятипятилетней синьоры обладали удивительным очарованием, и на миг я задалась вопросом, что найдут среди моих вещей лет сто спустя и что подумают о девушке, которая одевалась в старье, хранила незаконченные списки и коллекцию странных маленьких пластинок, музыкальных дисков с этнической музыкой, умолкшей до скончания веков.
Я начала с кухни, надеясь избавиться от навязчивых мыслей, и мне показалось, что я вернулась домой: в первом из медленно выдвинутых мной ящиков оказались инструменты для приготовления свежей пасты, нож для пиццы, короткая скалка и мерные ложки. Скорее всего, последними не пользовались: женщины в моей семье всегда замешивали тесто на глаз — то ли считали, что делать измерения ниже их достоинства, то ли полагались на опыт. Мука, соль… они зачерпывали их умелыми руками и не ошибались в пропорциях.
В мусорном ведре под раковиной лежали упаковки последних продуктов, купленных тетей: коробка из-под яиц, пакет из-под муки, банка из-под йогурта. В шкафах я нашла полпакета сахара, прихваченного красной бельевой прищепкой, и две нетронутые банки абрикосового джема. Тетя Эвтерпа всегда готовила поразительно вкусный джем. Уверена, даже Кай бы не устоял.
В ванной комнате над стиральной машинкой висел шкафчик, в который мы не заглядывали. Я подумала, что в нем стоят какие-нибудь чистящие средства… Нет, «какие-нибудь» — мягко сказано. В шкафчике нашлось не меньше десятка одинаковых бутылок с кондиционером для белья и столько же упаковок лимонного «Мистера Пропера». Такое случается с людьми, чья память постепенно угасает. Они теряются в повседневности, идут в магазин, приносят покупки домой, забывают о них, и так по кругу. Тетя Эвтерпа, должно быть, тысячу раз включала эти два средства в список покупок…
Я закрыла шкаф. Невыносимо смотреть на нетронутые бутылки кондиционера с ароматом ванили, которые хранились в тишине тетушкиного дома.
Второй этаж был освещен красивой луной, доросшей до трех четвертей. Проходя по нему, я внезапно осознала, что, когда тети были маленькими, чердак, наверное, использовали как хранилище или кладовую. Я полистала книги, сложенные вдоль длинной стены. Женщины в моей семье всегда любили читать. Эвти заражала других огнем, горевшим у нее внутри: любовью к поэзии, музыке. Политика? Здесь было много книг, написанных известными деятелями истории Итальянской Республики и иностранными авторами. Кем бы ты выросла, тетя, имей ты такую комнату в детстве?
Я выглянула из низкого окошка. Улица была пустынна, ее затопило сумраком, темным, как течение ночной реки. Снаружи, на оконном отливе, который на деле оказался всего-навсего доской, приколоченной горизонтально к краю, что-то лежало: маленький ржавый ключ. Тетя Эвтерпа, зачем тебе понадобилось прятать ключ за окном на втором этаже?