Прокопий Узурпатор… Грациан… Валентиниан Второй… Нет, кто же был между Грацианом и Валентинианом Вторым? Боже… Прокопий Узурпатор… Грациан… Грациан…

«При одном условии: прежде чем вступить в наследство, Чечилия должна выяснить, что случилось с моим младшим братом Лоренцо, ее дядей. Я доверяю поиски своей племяннице, которой сейчас четырнадцать лет, по нескольким причинам. Одна из них — растущий интерес к истории, который я заметила у Чечилии. Возможно, в будущем она выберет другую стезю, но яблоко от яблони недалеко падает: всем нам нравилось оберегать прошлое, пусть даже жизненные перипетии часто толкали нас в противоположную сторону. Вот почему мне нужен историк, а этим и занимаются историки — ищут правду, причины, по которым жизнь не всегда хороша, и последствия произошедшего.

Удачи, Чечилия. Получи удовольствие, распутывая клубок тайны, которая мучила меня больше пятидесяти лет. Я уверена, что забуду обо всем, но, когда ты найдешь Лоренцо, скажи ему, что я всегда помнила о нем».

Мама взяла конверт, который протянул ей нотариус.

По щекам у нее текли слезы. Она оторвала край конверта и вытряхнула содержимое себе на ладонь. Ее сестры наклонились вперед, чтобы получше все разглядеть, а вот дедушка Беньямино заснул стоя, прислонившись к дверному косяку.

На мамину изящную ладонь упал потускневший золотистый ключ.

— Что это, мама? — спросила я упавшим голосом.

Как же все это странно.

— Ключ от нашего дома в Брешии. Того, где мы родились и где Эвтерпа прожила до конца жизни. Она знала.

— Что, мама? Что знала тетушка Эвти?

Мама улыбнулась мне сквозь слезы.

— Что Лоренцо жив.

Не уверена, хочу ли я знать, что внутри.

— Ну же, открывай! Охота глянуть!

Как обычно, меня окружили тетушки, которые вели себя как школьницы. Они заполонили мою комнату, не оставив свободного места, Терпси даже втиснулась под вешалку с моими винтажными жакетами. Я растерялась: не понимаю, ума не приложу, нравится ли мне их участие или оно меня душит? У меня возникло искушение выбросить коробку в окно и сорвать слуховой аппарат. Иногда я специально снимаю его, чтобы остаться наедине с собой.

Когда мама начала догадываться, что со мной что-то не так, и повела меня к врачам, те посоветовали ей родить второго ребенка. Врачи считали, что младший брат или сестра смогли бы заботиться обо мне в будущем и я не осталась бы одна. Мама не знала, как объяснить врачам, что этот вариант для нее отпадает. Я была плодом мимолетного романа, так откуда взяться брату или сестре, разве что мама когда-нибудь встретит мужчину, с которым решится на серьезные отношения. Но я была уверена, что подобная мысль ей претила.

Первое, что помню после операции на правом ухе, — звук текущей воды из крана. Мне разрешили включать и выключать ее целый день. Тети смеялись, видя мое изумление. До операции я думала, что вода льется мне на руки беззвучно. Маму восхищали мои первые реакции. А я хотела сестренку…

К реальности меня вернула изящная белая рука Талии. Кожа у нее мягкая, такая бывает у женщин только в солидном возрасте. Талия полезла в коробку. Но история жизни тетушки Эвти кроется между датами рождения и смерти; в том, что она сделала и не сделала, а не внутри дурацкой коробки.