Она не только спокойно объясняла мне, как нужно месить тесто и готовить начинку для пирожков, но и интересовалась моей жизнью. И, конечно же, я не могла упустить такой шанс.

Рассказала Нине Петровне и о больном брате, и о мамочке, вынужденной сидеть у его постели.

Услышав, что у Алика проблемы с сердцем, и он не так давно перенёс серьёзную операцию, женщина нахмурилась. Её лицо тотчас стало деловым, а губы плотно сжались в сплошную волевую нитку.

– А кто оперировал?

– Эдуард Владимирович Мазурин.

– А, Эдичка…

Глаза женщины вспыхнули тёплым огоньком, и она слегка расслабилась, отхлебнув сладкого чая, только что приготовленного мной. Отставила чашку, побарабанив тонкими пальцами по столешнице, и чуть запрокинула голову, пустившись в воспоминания:

– Аспирантом у меня был. Самым толковым на курсе. Уж не знаю, как сейчас, но раньше он подавал большие надежды. Конечно, у каждого есть свои минусы, и Мазурин – не исключение. Но это не самый плохой вариант, уж поверь мне.

– Да, мама тоже говорит, что он – хороший врач. Но Алику всё равно не становится лучше.

– Надо смотреть анализы. Ванесса, знаешь, что? Привези-ка мне домой все медицинские документы. Результаты анализов, выписки. Я посмотрю. Постараюсь вам помочь.

– Вам не трудно?

– Ну что ты, какой же это труд? Вот три сложнейших операции провести, следующие друг за другом – вот это труд. А бумажки посмотреть – полная ерунда!

К горлу моментально подступили обжигающие слёзы, копившиеся в моей душе всё это время. Боль начинает отступать, разливаясь по рудной клетке обжигающей лавой, и я понимаю, что всё получилось.

На щёку предательски капнула одна ледяная слеза, стирая с моей души накопившееся напряжение, и я быстро опустила голову вниз, стараясь заглушить этот поток.

– Ну что ты, Ванечка?

Тётя Шура моментально обвивает руками мою шею, чуть поглаживая по спине, а я как идиотка, не в силах сдержать слёзы, просто мотаю головой из стороны в сторону.

– Простите… Я просто так рада…

– Ничего, Ванесса, успокойся. Поставим мы твоего брата на ноги, можешь не переживать.

– Спасибо. Я привезу вам его медицинскую карту.

– Ну и отлично. Так и договоримся.

Женщина вынимает из небольшой лаковой сумочки крохотный блокнотик с изображением настоящего человеческого сердца и начинает в нём что-то писать.

Я же пытаюсь придти в себя, с благоговением смотря на эту энергичную пожилую женщину, которой в одночасье удалось вселить в меня такую уверенность.

– Вот. Позвони мне, как у тебя будут все документы на руках и мы с тобой встретимся, ладно?

Вырывает лист из блокнотика, протягивая мне номер своего мобильного телефона, и я тотчас прячу его в карман брюк.

– Ну и отлично. Пойду я в ванную, руки помою. За мной внук вот-вот должен заехать.

Ласковый голос Нины Петровны окутывает меня с головой, словно накрывая мягким пледом, и я быстро смахиваю с ресниц хрустальную слезу подушечкой указательного пальца.

Скрипучая трель звонка приводит меня в чувство, и я машинально встаю с табурета.

– Ванюша, открой, детка. Это внук Нинуши приехал. А мне нужно противень из духовки вытащить, чтобы пирожки не пригорели.