Спецслужбы Каминского все же знали кое-что если не о самих партизанах, то по крайней мере о лицах сочувствующих им.
Следующим утром истребительная рота РОНА на немецких мотоциклах и советских машинах ворвалась в деревню Погорелое, расположенную в шести верстах от базы Задорожного.
Деревня была компактная на тридцать дворов: треть из них пустовала, некоторые жители эвакуировались ещё до прихода немцев, другие ушли в партизаны. О том, что часть селян сочувствует лесным бандитам, помогает им одеждой, продовольствием, по округе давно ходили слухи. Такое отношение сложилось исторически, здесь не было кулаков, зажиточных крестьян. Революцию семнадцатого года здешние жители встретили с одобрением, пусть и сдержанным. Мужчины из деревни служили в Красной армии, женщины до войны работали в колхозе, деревня давно была на карандаше у Каминского, но только сегодня до неё дошли руки. Ночное побоище на южной окраине Локтя, стала для него шоком, погибли около сорока человек, получили побои, увечья, обер-бургомистр глава его канцелярии Анна Вениаминовна Воскобойник. Каменский был взбешен, приказ о решении давно назревшего вопроса он отдал лично. Рота старшего лейтенанта Евтухова без промедления выдвинулась в указанном направлении и взяла деревню в кольцо.
Начиналось утро, едва пропели петухи, воздух сотрясали пулемётные очереди, вспыхнул сруб бывшего сельсовета, подожжённой из огнемета. Солдаты кинулись во дворы, ногами выбивали двери. Над деревней завис тоскливый вой, затрещали автоматы, каратели врывались в дома, выбрасывали полуодетых людей, их жилище поливали бензином из канистр, поджигали, лаяли собаки, мычали коровы. Крестьяне не сопротивлялись, все кто мог держать оружие давно ушли в лес, остались больные, женщины, дети, старики. Периодически, то здесь то там, вспыхивали дома, пламя вздымалось в светлеющий воздух, каратели выбрасывали на улицу дряхлых стариков. Вокруг гогочущего фельдфебеля с визгом носилась девчонка в ночной рубашке, он держал её за косичку, восторженно кричали сослуживцы, оказавшиеся рядом.
- Эй, хватит баловаться, - недовольно прикрикнул рябой комвзвода и пристрелил девчонку из пистолета. - Мы не можем здесь всё утро возиться, пора заканчивать.
Детский труп остался в траве, к нему кинулась убитая горем, растрепанная мать, упала на колени, тот же рябой мерзавец выстрелил ей в затылок, она повалилась на собственное дитя. Деревня пылала, в разных её концах разражались выстрелы. Едва одетых жителей, которых не убили сразу каратели, загнали в кучу, они жались друг другу, голосили бабы, плакали дети. К ним подошёл боец с ранцевым огнемётом, добродушно улыбнулся и спросил:
- Что товарищи, ещё не достигли сияющих вершин коммунизма? Ну тогда вперёд в светлый путь!
Огненный шквал окатил кучку людей, пламя сжирало одежду, трещали волосы, несколько человек ещё не подожжённые бросились врассыпную, каратели открыли по ним огонь: люди падали как подкошенные, никто не видел как из окна горящей избы вывалился мальчуган лет двенадцати, у него была обожжена рука, выгорела часть волос, корчился, глухо выл. В доме рухнула перегородка сноп пламени вырвался из окна, едким дымом заволокло заднюю сторону избы. Мальчик полз по грядкам, кашлял в дыму, давился слезами.