— Знаю и помню тебя, Тараканище!

— Я вернусь через полчаса.

Он просунул Ваське огрызок карандаша и бесшумно прикрыл «кормушку».

Дождавшись, когда он уйдет, Василий содрал целофановую обертку со «шпульки» и развернул «маляву».

«Мир Ворам! Вася, «мужики» взбунтовались, из-за того, что «хозяин» не выпускает тебя в барак. Зона не выходит на работу, они подали петицию. Что мне делать?» — спрашивал положенец, хороший, но еще молодой и малоопытный парень — Антон.

В тексте «малявы» чувствовалась тревога от создавшейся ситуации, ведь не часто такое случается в «системе», чтобы смирные, работящие, лагерные «мужики», вдруг забунтовали. И не из-за сала и хлеба, а вот возьми и всколыхнись, чтобы Вора им выпустили из БУРа…

«Вот она, пресловутая загадочная русская душа! Что на крест молиться, что башкой об стену!»

Вспышкой зарницы в памяти полыхнули бессвязные обрывки далеких воспоминаний, настолько давних, что на мгновенье показалось, будто были они не в его — Васькиной жизни. Он вспомнил беспощадный пьяный бунт мужиков в Карлаге, в 1953 году, в зоне на Карабасе, где русские «бузотеры-мужики» поддавшись влиянию «бандеровцев», снесли 7 — ой и 8 — ой воровские бараки, набросившись на Воров с арматуринами и в безжалостной бойне многих покалечили, а семерых зверски растерзали.

А нынче они поднялись из-за него, Вора Бриллианта!

Он знал, что простой «мужик» чтит его, и это многого стоило, собственно стоило всей его жизни! И не только его жизни, а жизни всех «честных» Воров, загибавшихся в штрафных лагерях, в БУРах, на «кичах», в карцерах и «крытых», потому что по большому счету гнили они там, за этих самых простых русских Иванов и не только русских — нет для истинных Воров национальностей.

— Эк, некстати как! Надо же было им! — чертыхнулся Васька.

Неожиданное известие смутило его, хотя он понял, что «мужики» затеялись из самых честных побуждений, возмущенные произволом властей чинимых над ним.

Но вместе с этим он осознавал, что вспыхнувший стихийно бунт, начальство расценит как спланированный им — Бриллиантом, и эта ситуация станет для них выигрышной.

И «хозяин», и «кум» и «режимник», незамедлительно захотят воспользоваться этим, чтобы вывезти его.

А у него были свои планы на этот лагерь, с ласковым названием Лапотки, он ждал приезда сюда воров — единомышленников.

Васька места себе не находил, потеряв покой и сон, его очень беспокоило решение последней, тбилисской Воровской «сходки». Там, на этой «сходке» было принято решение, Ворам внедряться во власть!

А он — Васька Бриллиант, был категорически против этого безумия и отправил на этот счет на волю «маляву», но слово его потонуло в пучине однородных мнений законников, почувствовавших запах больших денег.

«Если поводырем слепого будет слепой — они оба упадут в пропасть!» — негодовал старый Вор.

Он вынул бумажку из сигаретной пачки и, вывернув наизнанку, корявым почерком начеркал на ней текст.

«Когда-нибудь мужикам Воровской масти воздвигнут глыбу. Не было бы вас, не было бы Воров! Поменяйте требования на бытовуху. Васька».

«Ах и почерк!» — возмутился он внутренне, шестиклассное образование так и не дало ему времени, для его выправления.