Я, Шурка Гельман и Денис вышли перекурить, чтобы обсудить вопрос опохмелки.

В курилку зашёл расстроенный лейтенант Сучков.

-Почему не приветствуете старшего по званию, товарищ младший сержант?

Сучков был ещё с большего будуна.

Отворачиваясь в сторону и стараясь не дышать на офицера я извинился.

-Виноват, товарищ лейтенант, не заметил.

Я был виноват и готов был честно понести наказание. Даже выдержать пытку получасового разноса.

Но лейтенант без всякой прелюдии ударил меня в ухо.

Я почувствовал, как в голову мне ударила волна спасающего от раздумий бешенства. Сучков стоял опустив руки. Я ударил слева, потом справа. Сучков схватил меня за грудки. Я увидел его испуганные глаза – круглый, почти детский подбородок. И ударил его головой. Раз... Другой. Лейтенант упал. Стало тихо.

Я сплюнул.

-Спортом в детстве надо было заниматься, лейтенант. А не онанизмом.

Я знал- самое страшное начнется завтра. Поэтому немедленно ушел на нелегальное положение.

Проходя мимо Ромкиного «Зила» через запотевшее стекло я увидел белую голую задницу, которая ритмично двигалась вверх- вниз, вверх- вниз.

Как там у Вознесенского?

Утром пальчики девичьи,

Будут класть на губы вишни…

Хрупкая бабочка оказалась обыкновенной молью.

Несколько дней я жил в автопарке. Меня искали майор Калита и протрезвевший Сучков. Шурка приносил мне еду. Я ждал возвращения командира взвода. В создавшейся ситуации меня мог спасти только он.

Ночью мне приснился старик- бабай.

-Иди на лай собаки, сынок, а не на вой волка. Первый приведет тебя к человеческому жилью, второй - в пустыню.- Говорил он и растворялся в ночи.

Утром выяснилось, что кто -то ночью обнес сельпо. Вынесли ящик вина. Это вино и нашёл Гельман.

* * *

Разомлевший под накалившейся от жары крышей кабины я дремал на сиденье «ЗИЛа».

В автопарк прибежал Гизатулин. Сочувственно морщась сказал, что меня вызывает зампотех.

Я шел в канцелярию ёжась от страха. Капитан Бочкарёв встал из-за стола, разминая запястья. На секунду я ощутил в себе непроизвольный позыв к мочеиспусканию. Переборов себя, приготовился ударить его правым хуком.

За дверью раздавались какие то подозрительные шорохи.

-Вас, товарищ сержант, ждёт не гауптвахта. Лагерь строгого режима. Калёным железом я выжгу преступность в подразделении. Слово коммуниста– капитан говорил спокойно и буднично. Как будто речь шла о метеосводке на завтра. Он достал из папки лист бумаги.

Я знал, что на всё командование роты уже послали представления. Майор Калита и зампотех после окончания целины должны были получить по «Красной звезде», замполит- медаль.

Я понизил голос, сказал интимно и доверительно.

-Правильно товарищ капитан. Я готов принять от вас любое наказание, но тоже не собираюсь замалчивать факт избиений солдат, а также пьянства и продажи урожая на сторону. Например неделю назад вами...

Капитан захлопнул папку.

-Пшёл вон!

Я распахнул дверь. Там стоял пьяный Шурка Гельман и подслушивал. Эту ночь я наконец-то спал в казарме.