Ян невероятно удивился, неожиданно вдруг почувствовав себя совершенно свободным и невероятно легким, вырвавшимся из смертельных ледяных тисков, и вдруг увидел себя как бы со стороны. Он словно раздвоился: один Ян, перестав бесполезно, безумно биться в снежном коконе, замер, лежа с протиснутой чуть выше головы рукой, а второй, легкий и свободный, видит первого как бы со стороны.

Ему вдруг захотелось непременно узнать, действительно ли поверхность там, где он предположил, и действительно ли она настолько близка. И, чудесным, непонятным образом, как только он подумал об этом, то смог подняться над тем застывшим Яном, через толщу снега, и оказаться наверху. Выяснилось, что он не ошибся в своих предположениях: поверхность была именно в том месте, которое он определил, и от нее Стаховского отделяло сантиметров тридцать, не больше.

Ян огляделся и испытал чувственный восторг, увидев уже знакомую великолепную картину: чистейшее, прозрачное ярко-голубое небо без единого облачка, сияющее солнце, белые горные вершины, зеленые ели ниже, в долине, и невероятная, звенящая тишина.

Солнце внезапно засияло все сильнее и сильнее, приближаясь к нему и становясь огромным и почему-то белым. Белый свет стал настолько интенсивным, что невозможно было на него смотреть, и закручивался, превращаясь в длинный белый туннель. И Ян понял, что ему непременно и прямо срочно надо двигаться туда, в этот световой поток.

И шагнул в туннель.

Он несся вместе со светом и чувствовал абсолютную правильность того, что с ним сейчас происходит, испытывая непознанную никогда ранее огромную душевную благодать и радость. Световой поток впереди становился абсолютным, поглощающим все вокруг, и Ян выскочил из туннеля в светящееся пространство, испытывая потрясающий, невероятный восторг.

И вдруг заметил рядом с собой фигуру незнакомого человека, благородного мужчины в длинном бесформенном балахоне. Мужчина улыбался – мудро и любяще, и Яну сделалось так хорошо и покойно от этой его улыбки.

– Вижу, ты не испугался и тебе тут нравится? – прозвучал в голове у Яна красивый, тихий голос.

– А чего я должен был испугаться? – спросил Ян.

– Смерти, – коротко ответил мужчина.

– Смерти? – удивился Ян. – Разве я умер?

– Да, – подтвердил мужчина. – Умер. Но еще не перешел грань.

– Какую грань? – заинтересовался Ян.

– Идем, – снова улыбнулся мужчина, взяв под локоть и увлекая куда-то за собой. – С тобой хотят встретиться, – пояснил он, глядя на него бесконечно добрым, мудрым взглядом.

Стаховский не успел спросить, кто может его здесь ждать и желать встречи с ним, когда внезапно увидел перед собой бабушку Полину, и его вдруг затопило такой огромной, такой теплой и бесконечной любовью, что он задохнулся, и из глаз сами собой полились слезы душевного восторга.

– Ну что ты, Янушек, – назвала бабуля его детским именем, которым звала только она.

И прижала к себе, обняла, поглаживая по голове, как в детстве, а он закрыл глаза, чувствуя нечто непередаваемое – словно вернулся домой, к своему истоку, где его всегда ждут и любят, где он важен и нужен всем.