И внезапно, резко крутанув колеса коляски, подъехал к Марьяне, взял ее ладони, наклонился вперед и заглянул близко в лицо.

– Побег – это не выход, Марьяночка. И потакания Кирту в его моральном садизме, и игра по его правилам – тоже не выход, – объяснял Ян проникновенным, тихим голосом. – Я могу тебе помочь. Я сделаю так, что он перестанет тебя донимать, поскольку ему будет чем плотно заняться, спасая свой бизнес и унося собственную задницу из-под нехилой раздачи. Мы справимся, Марианна, – постарался вложить как можно больше убедительности в свои слова Стаховский и повторил: – Мы справимся вместе.

– Нет, Ян, – отказалась она тихим голосом, всматриваясь в его глаза. – А если у тебя не получится или, наоборот, получится слишком хорошо и от этого станет только хуже? Кирт может решить, что проще сбежать из страны, и прихватит с собой сына, что тогда? К тому же как долго мы сможем держать в тайне нашу с тобой связь? Ты же сам объяснял, что в современном мире, тем более в мегаполисе, сохранить что-то в тайне практически невозможно. И даже если мы будем соблюдать все возможные предосторожности, что-то да просочится в интернет, а оттуда мгновенно дойдет до него. Взять хотя бы мою маму, она уже заподозрила что-то необычное в моем поведении, а если она, из самых лучших побуждений, поделится со своими подругами, а те в свою очередь упомянут об этом своим подругам, а кто-то ненароком снимет нас вместе, сопоставит факты и выложит в интернет? Вон уже твоя Анжелика знает, какая гарантия, что она не выложит пост о нас с тобой? Да одного приказа Кирта хватит, чтобы его служба безопасности выяснила, где ты живешь, отследила мои передвижения по геолокации телефона и узнала, что я регулярно приезжаю к тебе. И все. Знаешь, как у Арбениной: «постоянно пахнет порохом молва». Вот и мне пахнет порохом, Ян. – И повторила с откровенной безнадежностью в голосе: – Нет, пока мне удается держать ситуацию в подобии равновесия, не обострять и не провоцировать казус белли, я буду соблюдать наши с ним договоренности и стараться не подставляться.

– А если их нарушит он? Непредсказуемо и в один момент, тогда что? – спросил Стаховский и повторил свое предложение: – Я смогу с ним справиться. Поверь.

Она смотрела на него с удивлением и какой-то робкой надеждой, давшей неуверенный росточек на спасение, судорожно обдумывая, прокручивая в голове его слова, и Стаховский уловил тот момент, в который она окончательно и бесповоротно отказалась от предложенного им плана и от его помощи.

Положила ладонь Яну на щеку, всмотрелась близко-близко в его глаза своими огромными, казавшимися бездонными от накатывающихся слез темно-синими бархатными глазами, медленно приблизилась и прижалась губами к его губам горько-палевым, болезненным поцелуем.

Благодаря за все, что он подарил и дал ей, и прощаясь.

И Ян чувствовал всем своим существом, всем нутром, настроенным чутким камертоном на эту женщину: это ее прощание. Он понимал всю безнадежность дальнейших уговоров, и сердце плакало и разрывалось в унисон ее сердцу, исходившему бессильным криком.