И еще долго ни о чем не говорили, издавая лишь звуки, сопровождающие восторг и восхищение, когда двое людей дарят друг другу потрясающие ласки, наполненные эротическим трепетом, и тонут в невероятной нежности и сексуальности, растворяясь друг в друге, и победные громкие стоны, когда достигают своей вершины…

– Марьяночка… – предпринял новую попытку что-то сказать, объяснить Ян, когда отдышался и немного пришел в себя после потрясающего оргазма, но она снова остановила его.

– Тише… – прошептала Марианна, вновь накрывая его губы своими тонкими пальчиками. – Мне сейчас так необыкновенно хорошо, так прекрасно. Мне хочется раствориться, задержаться и остаться в этом моменте, хоть ненадолго…

И он принял это ее желание, как высшую красоту, и продлил ее наслаждение нежной лаской.

Все в жизни кончается, а самые потрясающие, невероятно прекрасные моменты и переживания, поднимающие душу на небывалую высоту, имеют свойство заканчиваться стремительнее всех прочих.

И они снова сидели у камина, смотрели на огонь и… И разговор их не был наполнен радостью и легкостью, как предыдущие откровения, – все переменилось в их отношениях и в их жизнях, и оба чувствовали и понимали это.

– Мы больше не будем встречаться, – озвучила свое решения Марианна, посмотрев в глаза Стаховскому. – Это наше последнее свидание.

– Что он тебе сказал? – спросил Ян. – Впрочем, можешь не объяснять, и так понятно, пригрозил отнять Кирилла.

– Да, – выдохнула Марианна и отвела взгляд, посмотрев на разгоравшийся на поленьях веселый огонь. – Но это привычная пугалка, главное, он напомнил мне о том условии, при котором позволяет сыну оставаться со мной: никаких мужчин. Что он почувствовал, встретившись с тобой, не знаю, но тебе прекрасно известно, что такие люди, как Константин, обладают великолепной, порой сверхъестественной чуйкой. Видимо, уловил, что между нами не просто добрососедские и дружеские отношения. Не знаю, неважно. Когда мы с ним обсуждали совместное опекунство, Константин намеревался закрепить документально пункт о том, что, если я вступаю в какие-то отношения с мужчиной, он сразу же забирает у меня Кирилла. Адвокат его отговорил, да и я бы не подписалась под таким документом, но это не отменяет того факта, что Кирт вправе забрать у меня ребенка, спрятать и увезти куда угодно, и я не смогу ничем противостоять этому беспределу и, скорее всего, не увижу своего сына до самого его совершеннолетия. И еще большой вопрос, захочет ли Кирилл вообще общаться с бросившей его матерью.

– Что, вот так прямо и спросил про наши с тобой отношения? – уточнил Ян.

– Да, практически прямо, – подтвердила Марианна, перемолчала пару мгновений, вздохнула и добавила: – А я как-то не подготовила ответ, который бы его устроил. Впрочем, ему мой ответ и не требовался.

– То есть, если я правильно понял, ты намерена отказаться от личной жизни, от свободы выбора, как тебе жить и с кем тебе вступать в близкие отношения, отказаться от счастья ради сына? – подытожил ее объяснения Стаховский.

– Это нормально, Ян, – снова посмотрела на него больными от переживаний и измотанности душевной глазами Марианна. – Естественно и нормально, когда мать заботится о своем ребенке, не только о его физическом, но и о его психическом здоровье.