– Непросто, наверное, тебе было с таким мальчиком? – предположил Стаховский.

– Что ты, – опровергла его предположение Марианна, – я его всегда безошибочно и очень глубоко чувствовала, все его переживания, эмоции, чувства, настроения, а он меня. Нам с ним вместе всегда очень легко было, не требовалось лишних слов и объяснений. Задаст кто-нибудь вопрос, а нам с Максимом достаточно переглянуться, чтобы понять ответ друг друга. Константина это наше общение «на одной волне» сильно задевало и раздражало порой. Привык, конечно, со временем, а когда Макс маленький был, раздражался сильно, ворчал, все говорил, что растет маменькин сыночек и я ему сына испортила. Наверное, все же испортила, эта наша особенная связь, душевная настроенность друг на друга с годами никуда не делась, мне кажется, что даже сильней стала.

– А как Максим отнесся к вашему разводу? – поинтересовался Ян.

– Расстроился, конечно. Отца он любит, уважает и ценит. Но сказал как-то, что это было неизбежно, что мы с Костей слишком разные и не замечали и не понимали этого только потому, что оба слишком много работали и были заняты своей личной реализацией. Кстати, Макса Константин даже не пытается разлучать со мной и настраивать против. Но и Кирюшку, если честно, он против меня тоже не настраивает, гадостей обо мне не говорит, просто неожиданно, без предупреждения забирает из сада или с занятий, увозит к себе и перекрывает мне доступ к сыну. Нам невероятно повезло в том, что у Кирилла, как нынче принято говорить, полный неконнект с Ирэной, он вообще не понимает, кто эта женщина и что она делает в его жизни, и любые ее попытки найти с ребенком общий язык заканчиваются полным провалом и обязательным скандалом. При этом Константин постоянно напоминает мне, что может и хочет забрать сына, пусть хотя бы пожить на полгодика, отказываясь установить наше совместное опекунство официальным порядком. И я четко понимаю, что этот вопрос он намеренно оставляет в подвешенном состоянии, чтобы иметь прочную нитку, за которую можно постоянно дергать, чтобы я не расслаблялась, – завершила свой рассказ Марианна, со всей очевидностью устав от воспоминаний и разговора о противостоянии и достигнутых столь непросто договоренностей с бывшим мужем.

– Наверняка, – согласился с ней Ян. – Но думаю, дело не только в этом. Отношения штука изначально нерациональная, поскольку базируются на эмоциях, глубинных чувствах и комплексах. И, как правило, люди не прощают тех, перед кем виноваты. Такое вот своеобразное устройство человеческого эго и психики. – И протянул ей руку, словно повторяя этим жестом ситуацию прошлой ночи: – Моя очередь сочувствовать и утешать. Иди ко мне.

Укладываясь в свою кровать ранним утром, Марианна мысленно посмеивалась – как она, оказывается, наловчилась незамеченной покидать дом и проникать в него по возвращению за две-то ночи, прямо настоящей шпионкой заделалась.

На следующий день, в воскресенье, встретиться на тайном ночном свидании им с Яном не удалось, внезапно Марианну вызвали в школу-студию – пришел постоянный клиент, которому вот, не быть не слыть, в воскресенье вечером срочно понадобилась ее консультация и помощь в танцах, и Марианна с Кириллом сразу после обеда уехали в Москву.