— Вы совершенно правы. И отношение к нам особое, и в местном фольклоре у нас почетное первое место.

— Мне нравится, что ты относишься к этому с юмором, — улыбнулась Екатерина Осиповна.

— Может, была еще причина, по которой Стас навещал вас?

— Хочешь сказать, он влюбился на старости лет?

— Почему бы и нет? Вы красивая женщина.

— Такое всегда приятно слышать. Но нет, не похоже это было на любовь. Да и муж, слава богу, при мне, а Стас не из тех, кто при живом муже… в общем, твои догадки неверны. Просто Стас нуждался в человеке, с которым мог поговорить, и я, если честно, тоже. Вот и все. Но местные, должно быть, поэму сочинили по этому поводу.

— А ваши разговоры припомнить не сможете? — задала я вопрос. — Екатерина Осиповна, я не просто так спрашиваю. Звягинцев считает, Стас что-то вроде собственного расследования проводил после первого убийства.

С минуту она смотрела на меня в полном недоумении.

— Что? Ты это серьезно? Выходит, убийца кто-то из местных? И Стас подозревал конкретного человека?

— Это только догадки, Екатерина Осиповна, оттого я и спрашиваю о ваших разговорах.

Она задумалась, глядя в окно. Я терпеливо ждала. Наконец Коровина повернулась ко мне и заговорила, как мне показалось, немного испуганно:

— А ты знаешь, он ведь меня про Оленьку расспрашивал. Я-то думала, он для того это делает, чтоб мою боль облегчить! Когда говоришь, говоришь о человеке, кажется, что он все еще здесь, понимаешь? Я начинала вспоминать и так ясно ее видела, точно она рядом сидит. И Стасу была очень благодарна. Но теперь думаю… вдруг ты права?

Он ведь спрашивал меня, кто знал, что Оленька приедет. Не говорила ли я кому об этом. Так, вроде к разговору… Не спрашивал даже, как бы между прочим это выходило.

— А вы кому-то рассказывали о ее приезде?

— Нет. Кому? То есть Дмитрию Владимировичу сказала, конечно. После Олиного звонка. Но ты же понимаешь… Я в магазине сказала, — испуганно глядя на меня, произнесла она. — Когда на кассе стояла. Пирожных испечь хотела к ее приезду, купила все необходимое… и сказала… о господи…

— Возможно, это ничего не значит, — положив руку на ее заметно дрожавшую ладонь, сказала я. — Но… припомните, кто был рядом?

— Ну… кассир, Ангелина. Молоденькая девушка, она с зимы работает. За мной Звягинцева стояла, Вера Сергеевна. Остальных не помню. Но в магазине были еще люди, это точно. И говорила я довольно громко. Ты думаешь…

— Вовсе не обязательно, что убийца был там, — сказала я. — Он мог услышать об этом позднее от кого-то из присутствующих. Если честно, я считаю, что Оля была случайной жертвой. Она или другая девушка, которая в тот вечер сошла с поезда, не имело значения.

— Хоть бы это было именно так, — сглотнув, сказала Коровина. — Иначе выходит, это я виновата в Олиной смерти?

— Вы, в любом случае, ни в чем не виноваты. А следователю вы рассказали об этом разговоре в магазине?

— Аня, я даже не помню. Если спрашивал, то, конечно, рассказала. Я тогда в таком состоянии была… С неделю ходила, точно в тумане. Неужто они решили, убийца кто-то из местных?

— Я не знаю, что решили следователи, — ответила я, — но… подозрения могли возникнуть: и вы, и мать Насти Терентьевой незадолго до убийства были в магазине и рассказали о том, что ждете гостей.