— Но ты-то здесь при чем?

— При том, что она надеялась…

— Ты почему из Лондона сбежала? — перебил Роланд.

— Потому что мне там нечего делать.

— А здесь что делать? Картошку по весне сажать?

— Почему бы и нет?

Он поднялся, подошел ко мне и спросил совсем другим тоном:

— Что случилось?

— Вот только не надо думать, что у меня большие неприятности, средней величины депрессия и куча мелких обид.

— А что у тебя?

— У меня все отлично, на самом деле. У сына новая жизнь, и я не хочу цепляться за парня, потому что… в общем, не хочу.

— Как у него дела, кстати?

— Хорошо.

— Я с ним на днях разговаривал, вроде всем доволен.

— Вот именно. И я не хочу, чтобы у него возникло чувство вины, потому что мама сидит одна в пустой квартире и без конца звонит. Мужу, кстати, тоже пора дать свободу, иначе все это будет тянуться до бесконечности. А так он, наконец-то, найдет себе женщину, которая будет его любить.

— Вот, значит, как. И для этого надо торчать на хуторе? Другое место не подойдет?

— Мне здесь нравится. Когда-то я была по-настоящему счастлива здесь. А такое не забывается.

— Ничего не имею против ностальгии. А то, что здесь уже два убийства и добрые люди бьют стекла в доме, тебя не смущает?

— Нет. Добрые люди могут делать все что угодно.

— Ну да, а ты, значит, собираешься отстреливаться.

— Я понимаю твое беспокойство, но уезжать я не собираюсь.

— Понятно, — вздохнул Роланд. — Хорошо зная твой характер, могу предположить: все уговоры бесполезны. — Я молча кивнула. — Аня, — позвал он. — У меня сейчас важная сделка намечается. Я не могу сидеть на этом чертовом хуторе.

— А тебе и не надо, — перебила я. — Приезжай в гости, когда сможешь.

— Придется просить Серегу, чтобы он пожил здесь, — исподлобья взглянув на меня, сказал Роланд.

— Обойдемся без этого. Я, чего доброго, начну чувствовать себя виноватой, и так люди болтают, что из-за меня жизнь у парня не сложилась. А тут еще ночные дежурства.

— Значит, головная боль мне на ближайшее время обеспечена, — вздохнул он, отходя на пару шагов.

— Уезжаешь? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— У меня через два часа совещание. Поехали со мной… — Я покачала головой. — Давай хоть чай выпьем, — сказал он в досаде и вернулся на свое место.

— Давай, — кивнула я и стала накрывать на стол. — Как дочка?

— Нормально. Собирается на каникулы в Лондон, ждет не дождется…

— А Лиза?

— Надеюсь, тоже нормально. Мы давно не виделись, — взгляд его задержался на книге, что лежала на буфете. — Чтение на ночь? — спросил он с легкой усмешкой.

— Ты не читал?

— Нет. Все время не выберу. Любопытно, что там написала бабкина подруга, хотя ничего хорошего я не жду.

— Думаешь, нас она тоже упомянула?

— А ты сомневаешься? Если в ее повествовании вдруг обнаружится дед, шепни мне.

— Интересно, куда он все-таки подевался?

Я стала рассказывать о недавнем приезде Татьяны, об исчезновении одной из тетрадей. Роланд слушал, время от времени кивая, точно соглашался со мной, на часы ни разу не взглянул. К чаю, правда, тоже не притронулся. Смотрел на меня, и в глазах его была печаль, успевшая стать привычной.