— С кем? — не понял он.

— С Роландом.

— Мы ссорились с твоим братом? — кажется, его удивление было вполне искренним. — Не помню. Он звонил?

— Нет.

— То есть он все еще не знает, что ты здесь?

— И у меня большая просьба: не торопись сообщать ему об этом.

Утром я проснулась рано. Лежала в кровати, прислушиваясь. Тихие шаги в сенях. Оказалось, Сергей уже встал. К тому моменту, когда поднялась я, он затеял вырезать во дворе стекла.

— Привет, — сказал мне, не оборачиваясь.

— Может, сначала позавтракаешь? — предложила я.

— Закончу здесь и позавтракаю.

Через полчаса мы сидели за столом друг напротив друга.

— Твоя мама говорила, что Стас в последнее время заглядывал к Коровиным, — сказала я.

— Да? — Он вроде бы удивился. — В селе его видели довольно часто, он чувствовал себя неважно, к врачу наведывался, к фельдшеру на уколы, в аптеку…

— Вряд ли твоя мама ошибается.

— Это точно. Почему тебя вдруг Коровины заинтересовали?

— Не Коровины, а Стас. Ты же знаешь, особо общительным человеком он не был. Но почему-то вдруг стал заходить к Коровиным. Что у него могло быть общего с художником и его женой?

— Хочешь с ней поговорить? Может, лучше мне?

— Нет. Не лучше. Ты все-таки представитель власти, хоть и сосед.

— Ну да… Что ж, поговори. Ладно, пойду стекла вставлять, — закончив завтракать, сказал он и отправился на улицу, а я стала мыть посуду.

Работу он закончил довольно быстро.

— Надеюсь, заниматься этим больше не придется, по крайней мере, в авральном режиме, — заявил он с усмешкой. — Могу отвезти тебя в село, если ты еще не передумала навестить Коровиных.

— Не передумала.

Возле дома Звягинцева мы простились. Оставив мотоцикл, он пошел в клуб, где был его кабинет, а я к Коровиным, не уверенная, что застану их дома. Однако, еще подходя к калитке, я заметила инвалидную коляску, она стояла недалеко от крыльца. Развернута так, что смотрел Коровин в сад, а не в сторону калитки. Почти сразу на крыльце появилась Екатерина Осиповна.

— Анечка, ты к нам? — приветливо спросила она.

— Не помешаю?

— Конечно нет. Проходи. Дмитрий Владимирович отдыхает, а я на кухне…

— Тогда мне, может быть, попозже зайти?

— Нет-нет. Проходи.

Мы оказались в просторной кухне, хорошо знакомой мне с детства. Пахло ванилью, а еще лекарствами.

— А я, как чувствовала, пирожные решила испечь. Скоро будут готовы. Ты садись, сейчас чай будем пить, с вишневым вареньем, твоим любимым.

— Приятно, что вы помните.

— Как же не помнить. Может, тебе покажется это высокопарным, но я к тебе всегда относилась как к родному человеку. Да и не так много событий в моей жизни в последнее время, чтобы что-то забывать, — улыбнулась она, проверила пирожные в духовке и сказала: — Еще пару минут…

— Пирожные у вас восхитительные.

— Я теперь редко пеку. Дмитрия Владимировича в сладком ограничивают, а для себя готовить не интересно. Да и не особо я люблю пирожные, если честно.

Она разлила чай, поставила на стол вазочку с вареньем. Мы выпили по чашке чая, потом на столе появились пирожные.

— Пусть немного остынут, — сказала Екатерина Осиповна. — А я пока Дмитрия Владимировича проведаю. — Накинув куртку, она вышла, но вернулась довольно быстро. — Спит, — сказала, понижая голос, точно боялась его разбудить. — Рассказывай, как ты. Не скучаешь на хуторе?