– Вот и фон Рут, ваше величество! – радостно улыбаясь, громко сообщил Прим. – Явился, наконец!
Глава двадцать первая
Мой коллега по свите принца еще со времен Шлейцера перестал «высочеством» именовать, досрочно присвоив ему королевский титул. Нет, понять ученика мистресс Эвангелины я мог – вот он, отличный шанс заполучить место при дворе. Ну да, не таком величественном, как у Линдона Восьмого, но – дворе. Пусть даже под ногами путается забияка и удалец Анри Фуэн, но в данной ситуации и вторым быть не зазорно поначалу. Более того – у него есть чему поучиться. А после, когда силы сравняются, еще будет видно, кто кого.
Так что я Прима в этом смысле ни в чем не винил. Да и то – кто я такой, чтобы его одобрять или осуждать? Тем более, что ему до моего мнения дела нет никакого.
И мне бы до него не было, кабы этот толстяк не пробовал самоутвердиться за мой счет. Будучи более сведущим в вопросах магии, он решил, что и в области остроумия первые роли тоже его, а потому не упускал ни малейшего шанса посмеяться надо мной. Причем делал он это на самом деле тонко, практически не переходя грань и помня об Уложении.
Сначала я терпел, не желая влезать с ним в конфликт. У меня своих проблем хватает, зачем мне новые? Но кончилось это тем, что он счел меня туповатым мужланом из диких краев, а потому шутки из изысканно-парадоксальных превратились в достаточно грубоватые, хотя все еще на грани приличий.
Несколько раз, услышав их, принц смеялся, что порядком раззадорило Прима, старающегося угодить ему во всем.
Вот и сейчас увидев меня, лоснящегося от грязи, он тут же громко всем сообщил:
– Воистину – каждый из нас грустит по дому. Наш фон Рут, как видно, совсем уж затосковал по своему захолустью, а потому искупался в грязи.
Это был уже перебор, но я снова решил промолчать, стиснул зубы и скинул плащ, изрядно отяжелевший от впитавшейся в него воды.
Принц расхохотался, глядя на меня, а после спросил:
– А что, в Лесном Краю в самом деле все так и обстоит? Там непролазная грязь?
– Нет, ваше высочество, – ответил ему я. – У нас там ничего подобного нет. Там красиво и много лесов.
Если честно – трудно рассказывать о тех местах, которые ты не видел.
– Да брось, фон Рут, – Прим подошел ко мне, хлопнул по спине, а после, как бы поняв свою оплошность, брезгливо вытер руку о стену. – Свинья всегда себе грязь найдет.
И вот тут меня как с цепи спустили. Всему на свете есть предел – и терпению тоже. Добавим сюда усталость от последних месяцев, столь богатых на неприятности, вымотанность от этой непроглядной серой весны, которая никак не подарит нам солнце, и сегодняшнюю прогулку по темным лесным тропам. Все это смешалось вместе и в результате я сорвался.
– Тебе ли не знать, Прим ле Ронт, – вложив в голос всю ехидность, что мне ссудили боги, ответил ему я. – Ты всегда всех судишь по себе, и в данном случае ты прав. По крайней мере те ароматы, которые ты постоянно издаешь, об этом свидетельствуют в полной мере.
Ученик Эвангелины был весьма плотен, а потому здорово потел. Ну и пах соответственно, поскольку помыться здесь нам удавалось не каждый день. Нет, мы все тут не благоухали, но с ним мало кто мог сравниться.