Я тоскливо проводила взглядом почтальона, которого встречала каждый день, когда направлялась на рынок за продуктами. Я взяла на себя эту обязанность как раз для того, чтобы получить письмо от графа сразу, как весточка придёт на почту. Но мечты не сбывались.

Прошло уже столько дней, что любая надежда бы угасла, но не моя. Я верила, что граф спас суриката, но непоседливый зверёк сбежал от своего благодетеля, поэтому Клоуфорд молчит. Ищет Свата, чтобы вернуть его мне.

И эта вера помогала мне улыбаться людям и встречать каждый рассвет с ожиданием радостных моментов в жизни.

Из здания почты вышла Ирма Берч. Заметив меня, она резко развернулась и стремительно направилась прочь. Они с матерью так и жили, рассказывая всем подряд, какая я распущенная девица и неблагодарная тварь.

Благо это теперь стало мало кому интересно – время обтёсывает любые острые углы, поэтому слухи постепенно сошли на нет. Ко мне стали относиться как прежде, а ядовитые сплетни мисс и миссис Берч лишь отталкивали людей. Сочувствие к девушке, у которой я якобы отбила жениха, тоже исчезло, поскольку всем стало ясно: граф и не думал искать себе невесту в провинции.

Вернувшись в дом, который некогда был обыкновенной мельницей, я отнесла покупки на кухню.

– Тишина? – отвлеклась от готовки Грейс. И тут же ободряюще улыбнулась. – Уверена, с сурикатом всё в порядке. Твой граф решил зверька себе оставить!

– Граф не мой, – вяло огрызнулась я.

– Садись, сейчас будем завтракать, – велела сестра и позвала: – Дорогой! Иди кушать!

Я опустилась на стул и в ожидании принялась рассматривать красивый морозный узор на окне.

– Как только морозы утихнут, – расставляя тарелки, пообещала Грейс, – мы поедем в столицу и отберём у Клоуфорда наследство батюшки. Я тебе клянусь!

– Договорились, – печально усмехнулась я, зная, что никуда мы не поедем.

Оно и к лучшему. Мне хотелось и дальше представлять, что мой сурикат поправился, а граф ищет сбежавшего зверька… И думает обо мне. Хотя я прекрасно понимала: Клоуфорд приехал в Лумин поразвлечься и давно забыл нас всех. И, в отличие от Ирмы, и не надеялась на внимание столичного богача, запрещая себе даже думать о мужчине.

Но над снами я была не властна. Граф приходил ко мне в ночных видениях, и мы играли в снежки, а потом целовались в сугробе. Утром я просыпалась в слезах, убеждая себя, что печалюсь по сурикату.

Вздохнув, я дотронулась до ледяного стекла и, наблюдая, как в узоре появляется прореха, медленно провела пальцем, выписывая своё имя.

– Триш?

Вздрогнув, я обернулась и взяла из рук сестры столовые приборы. Разложив их, машинально ответила на пожелание приятного аппетита и принялась за еду.

– Всё ещё не забыла своего графа? – подмигнул мне мистер Хиер, когда мы перешли к ароматному коричному чаю.

– Забыла, – тихо возразила я.

– А это тогда что? – Он кивнул на окно.

Я повернулась да так и обмерла при виде плюса после моего имени, а следом «Эрл» и знака равенства, после которого было нарисовано сердечко. Моё пропустило удар.

Миг, и я вскочила так стремительно, что упал стул. Метнулась к выходу, забыв накинуть подаренную средней сестрой новую шубку. И застыла на пахнущем свежим срубом новом крылечке.