Руа взмыл в воздух в виде ленты из света. Четвертый мост разместился возле каких-то палаток у основания Тайлена, в Нижнем округе, прямо в тени стен. Здесь был большой медпункт, где лекари заботились о раненых.

– Лопен! – крикнул Тефт. – Перестань дурить и иди сюда, помоги.

– Я не дурю! – заорал Лопен в ответ. – Да я наименее дурной из всей компании! И вы все об этом знаете!

Тефт вздохнул, потом кивнул Питу и Лейтену. Вместе они аккуратными плетениями подняли в воздух платформу – большую, двадцать на двадцать футов. Она была заполнена ранеными, которым предстояло восстанавливаться. Трое мостовиков полетели с платформой к верхней части города.

Руа шмыгнул на плечо Лопена и превратился в миниатюрного юношу, а потом ткнул рукой в сторону мостовиков и попытался изобразить жест, которому его научил Лопен.

– Хорошо, – одобрил тот. – Но палец не тот. Нет! Это тоже неправильный палец. Нако, это же твоя нога.

Спрен адресовал жест самому Лопену.

– Вот так-то, – похвалил гердазиец. – Можешь поблагодарить меня, нако, за этот великий скачок в твоем обучении. Люди и маленькие существа, сделанные из ничего, часто испытывают приливы вдохновения рядом с Неповторимым Лопеном.

Он повернулся и неспешным шагом направился в палатку, полную раненых. Дальняя стена временного убежища была привязана прямо к красивой блестящей бронзовой части стены. Лопен надеялся, тайленцы оценили, насколько она красивая. Разве у какого-то другого города были металлические стены? Лопен собирался соорудить такую в своем дворце, когда построит его. Но тайленцы странные. Что еще можно сказать о людях, которые предпочитают жить на юге, в холоде? А местный язык звучит как перестук зубов.

В палатке находились раненые, которых сочли слишком здоровыми, чтобы удостоиться исцеления от рук Ренарина или Крадуньи, но все-таки нуждались в помощи лекаря. Никто из них, конечно, не собирался умирать прямо сейчас. Может, позже. Но в конце концов всем предстояло умереть «позже», так что, наверное, ничего страшного, что про них забыли и занялись бедолагами, у которых кишки отправились погулять.

Стоны и всхлипывания подсказывали, что перспектива не умереть прямо сейчас не очень-то их утешала. Ревнители делали что могли, но большинство настоящих лекарей расположились выше в городе. Армия Таравангиана наконец-то соизволила присоединиться к битве теперь, когда все простое – вроде смерти, которая не требовала большого мастерства, – было завершено.

Лопен прихватил свой ранец и прошел мимо Дрю, который складывал прокипяченные бинты. Даже столько веков спустя они по-прежнему делали то, что говорили Вестники. Кипячение убивало спренов гниения.

Он похлопал Дрю по плечу. Стройный алети поднял голову и кивнул Лопену. Глаза у него были красные. Любить солдата – нелегкое дело, и теперь, когда Каладин вернулся из Алеткара один…

Лопен двинулся дальше и в конце концов сел рядом с раненым на кушетке. Тайленец, с длинными бровями и забинтованной головой. Он глядел прямо перед собой, не мигая.

– Хочешь фокус? – спросил Лопен солдата.

Мужчина пожал плечами.