Афанасий удрал из кабинета Кавалерии вовремя. Еще десять минут – и он опоздал бы на электричку. А так он как раз подбегал к станции, когда за поворотом показалась красная гусеница поезда. Купить билет он не успевал, так что пришлось пролезать под платформой и бежать по шпалам. Выбравшись на платформу, он отряхнул колени и, притворяясь приличным человеком, стал смирно дожидаться, пока электричка, издав пугающий гудок, долженствующий устрашить таких же, как он, перебегальщиков, пришвартуется к станции.

Гуля ждала Афанасия на Манежной площади. Сидела на каменных перилах и ела картошку фри, вытягивая ее двумя пальцами при далеко отставленных остальных, что, по замыслу, обеспечивало стерильность.

– Микробам придется прыгать, понимаешь? Для них это как с одного небоскреба на другой! – объяснила она Афанасию, пальцем намечая место на щеке, куда он должен был ее поцеловать.

– А с тех двух пальцев, которыми ты держишь?

– А про те два пальца я поспорила, что они чистые! – радостно объяснила Гуля и принялась завидовать, что она, уроженка столицы, не чувствует Москву так, как ее чувствуют гости, когда фотографируются у Кремля. Она, Гуля, к Москве привыкла, и взгляд ее замылился.

– Вот ты, принц, когда в последний раз был на Красной площади? – спросила она.

– Вчера, – ответил Афанасий, не объяснив удивленной Гуле причин.

Причины же были такие, что он пытался заложить сильную охранную закладку под Лобное место, зная, что на Красной площади на днях побывает большая группа боевых ведьм. Увы, на площади была масса полицейских, и план Афанасия не удался. Напрасно он протаскал с собой завернутый в тряпку камень размером с два кулака.

Около получаса Афанасий и Гуля бродили по Манежной. Минут двадцать простояли у временного бассейна, в котором по случаю подготовки к Дню города тренировались серфингисты. Одетые в гидрокостюмы, они на водных досках мчались навстречу сильной струе из насоса. Особенно выделялись две хорошенькие, прекрасно очерченные облегающими костюмами девушки. Несмотря на ветер и холод, они хохотали. Падали в воду, поднимая брызги, снова вспрыгивали на доски и мчались в струе.

Особенно красива была одна – темненькая, с восточными чертами. Вскоре Афанасий даже стеснялся на нее смотреть, потому что красота ее была ошеломляющая. Не то чтобы идеальность черт – но живость, радость, опьянение жизнью. Даже недостатки ее казались достоинством. Казалось, не будь их, и девушка стала бы менее привлекательной.

Девушка, хоть и занята была больше тем, чтобы удержаться на доске, боковым зрением угадала, что произвела на Афанасия впечатление. Несколько раз он ловил ее задорные взгляды. Опасаясь, что и Гуля сделает какие-то свои выводы, Афанасий стал охлаждать себя, играя в старую игру. Игра состояла в том, чтобы смотреть на красивую девушку глазами инопланетянина. Будто бы он биолог с другой планеты, допустим разумная медуза… Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что у нас там? Ага, молодая самка гомо сапиенс! Интересный типаж! Волосы на голове – видимо, остатки шерстяного покрова. Интересно, какой была шерсть у людей на спине, если на голове она отрастает до полутора метров? Брови – это задерживать пот во время бега. Задние конечности мощнее передних! Запишите, коллеги! Это, видимо, связано с прямохождением… Улыбка? Хм… жест доброжелательности и одновременно демонстрация опасных клыков. Типа, я добрый, но могу и тяпнуть.