Медсестры и медбратья реанимационного отделения всегда считались самым квалифицированным средним медицинским персоналом больницы. Даже сестры операционные и анестезистки уступали своим коллегам из реанимации по широте умений и знаний. Я, например, только одних клизм умел поставить сто пятьдесят два вида.

Кроме того, в нашем отделении большинство сестер и братьев запросто могли производить кучу сугубо врачебных манипуляций, причем весьма специфических и сложных. В отделении стояла гора всевозможной аппаратуры, с которой тоже надо было уметь обращаться, и с этим ни у кого не возникало проблем. Хотя что касается нашей старшей Надьки, тут уж не поручусь.

Но мало кто догадывается, что львиную долю нашего повседневного труда составляли примитивные обязанности санитарки.

Не знаю, в чьей гнилой башке рождались циркуляры, расценки и нормативы, но количество санитарских ставок в реанимации было резко лимитировано. Собственно санитарок у нас было всего три. Две буфетчицы и сестра-хозяйка, представитель санитарской аристократии. Как раз именно они санитарской работой не занимались вовсе.

Всю грязную и тяжелую работу с самого начала спихнули на медсестер, а я уже говорил про их безропотность, которую, впрочем, нельзя было объяснить только ожиданием московской прописки. Почти все они были из деревень, а в колхозах жизнь если и отличалась от времен крепостного права, то лишь в худшую сторону. Управлять такими людьми было очень легко. Начальство привыкло к этой покладистости, и когда у нас, молодых, стали возникать вопросы и нарастать недовольство, это поначалу весьма жестоко подавлялось.

Основная проблема заключалась в том, что больные в реанимационном отделении не обслуживали себя, даже частично.

У большинства отсутствовало сознание и самостоятельное дыхание. Примерно как у пациентов в операционной во время наркоза, только там их пребывание было кратковременным.

Наши больные в подобном состоянии лежали у нас днями, неделями, а некоторые и месяцами. Уход за ними становился основной задачей. Тем более что это было время до массового внедрения в повседневную жизнь памперсов, не говоря уже о кроватях типа «Клинитрон».

За все мои десять лет работы в отделении я запомнил только двух больных, что на своих ногах дошли до туалета. Большинство не пользовалось даже суднами, потому что судно нужно еще и попросить. А так как работа была весьма интенсивная, кровавая и даже грязная, то драить блок и перестилать больных можно было бесконечно.

Мне представляется, что площадь вымытого мною пола в Семерке была куда больше той палестинской территории, которую, по мнению европейских либералов, оккупировал Израиль.

Основное действо разыгрывалось по ночам. Подготовка к утренней сдаче смены начиналась за много часов до самого события. С двенадцати ночи до четырех утра намывался блок, а с четырех утра до восьми перестилались больные.

Сначала намывалась мебель. Тумбочки, причем как внутри, так и снаружи, кровати, каждая планочка отдельно, и горе, если утром не будет блестеть! Стены, шкафы, полки, мониторы, аппараты — и все не просто так, все c ПОДХОДЦЕМ. Что-то с порошочком, что-то с нашатырем, что-то с перекисью, а что-то чистой водичкой.