Никто не знает, как это произошло. Но действие люминала вдруг закончилось, хлорные каналы в нейронах захлопнулись, и тормозящее действие на центральную нервную систему прекратилось.

Ответственному реаниматологу Виталию Кимовичу почудился звук. Поначалу он был робким, тихим. Потом понемногу нарастал и смелел. Затем стал требовательным и резким. А под конец злым и нетерпеливым.

Что за черт! Кимыч открыл глаза. На тумбочке в изголовье надрывался телефонный аппарат. Рядом, на другом диване, лежал Волохов, его храп входил в резонанс со звонком, вызывая дрожание окон.

Телефон не думал умолкать, Кимыч, приподнявшись на локте, дотянулся до трубки.

— Вас слушают! — хрипло со сна ответил он. — Говорите!

— Алё, это вы, Виталий Кимович? — раздался в трубке веселый голос. — Романов говорит! Я тут в нейрохирургии больного взял. Сейчас к нам везу! Готовьте место!

Ошарашенный Кимыч послушал гудки отбоя, еще раз посмотрел на храпящего Волохова, потом на телефонную трубку в своей руке. Затем секунд десять он увязывал все эти элементы в единое целое, и когда ему это удалось, он побежал.

Врачей реанимации часто вызывают в другие отделения, как правило несколько раз за дежурство. Поэтому реаниматологов в нашей больнице знали все. И у каждого была своя репутация.

Виталий Кимович даже на самый срочный вызов шел неспешной походкой, он вообще никогда не суетился и никуда не торопился. Поэтому все знали, что лучше сделать самому, чем дожидаться Кимыча.

Но той ночью Кимыч установил абсолютный рекорд больницы по скоростному перемещению из реанимации в нейрохирургию.

Со стороны это выглядело так, что не успел Ваня повесить трубку на рычаг, как тут же в ординаторской нейрохирургии нарисовался Кимыч с перекошенным от злобы лицом. Не удивлюсь, если при этом запахло серой. Такая прыть очень впечатлила Винокурова, он знал Кимыча сто лет. Особенно удивился Винокуров, когда Кимыч потащил Ваню прочь из ординаторской.

— Постойте, куда же вы? — изумленно, пытаясь их догнать, кричал вслед растерянный Винокуров. — А как же больной? У него же пневмония! Вы же сами диагноз поставили!

— Пневмония? — злобно через плечо огрызнулся Кимыч. — Пневмония не реанимационная ситуация, вызывай терапевта! Диагноз ему поставили, ага! Ты еще буфетчицу нашу позови, она тут всем диагнозов наставит!

И уже все понявший бедный Винокуров остановился и отчаянно завопил:

— Я этого так не оставлю! И по поводу всей этой безобразной ситуации обязательно составлю подробный рапорт!

— Вольному воля! — объявил Кимыч, добежав до лифта. Он затолкал туда Ваню, и они уехали.

— Теперь, Моторов, сиди здесь и карауль Ванюшку, пока он опять на вызов не учесал! — без тени улыбки произнесла Ленка Щеглова и пошла в сестринскую передохнуть.

Маринка посмотрела на меня с сочувствием, но и ей нужно было идти. Отправилась своих перестилать. Так всегда, первая смена драит, вторая перестилает. Вторая смена, она самая тяжелая.

Вообще я про специфику нашей работы, особенно про санитарскую ее часть, мало кому рассказывал. Все хотел, да никак не соберусь. Потому как, кроме меня, боюсь, никому это не интересно. Ну что же, буду говорить сам с собой.