— Можно, конечно, и так смотреть на вещи, — не спорит Джойс.

— Только так и можно, — заверяет Ибрагим. — А в этом вашем центре туалет есть?

— Надо полагать, — отвечает Джойс. — А если нет, наверняка найдется служебный.

— Нет, пользоваться служебным я не могу, — пугается Ибрагим. — Всегда чувствую себя самозванцем.

— Но ведь если все сводится к смерти, то ничто к смерти не сводится, да? — рассуждает Джойс, глядясь в зеркало заднего вида и поправляя помаду.

— Это как? — удивляется Ибрагим.

— Ну, предположим, все было бы синего цвета. Вы, я, Алан — вообще все?

— Предположим.

— А если бы все было синим, нам не понадобилось бы слово «синий», так?

— И тут соглашусь, — кивает Ибрагим.

— Но если бы у нас не было слова «синий», тогда ничто и не было бы синим, а?

— Ну, смерть — это событие, которое… — начинает Ибрагим и тут замечает слева вход в центр спасения животных. — Приехали!

Это удачно, потому что возразить ему вроде бы нечего.

Может, и не все сводится к смерти? Пора бы это проверить.

Напрасно Богдан упорно вглядывается в шахматную доску. Он допустил роковую ошибку — а ведь он никогда не допускает роковых ошибок.

Стефан поджал губы. Он тоже видит ошибку и поднимает взгляд на Богдана.

— Боже мой, не похоже на вас. Совсем не похоже!

Стефан, воспользовавшись ошибкой противника, делает ход ферзем. Богдан обречен. Он снова смотрит на доску, но фигуры пляшут перед глазами, вытворяют черт знает что. Он пытается проморгаться. Поставить все на место. Привести все в порядок.

— У вас что-то на уме? — спрашивает Стефан.

— Ничего подобного, — отвечает Богдан.

В другое время это соответствует истине. Но не сегодня.

— Раз вы так говорите, не мне с вами спорить, — соглашается Стефан. — Может, еще кого-то убили?

Богдан смотрит на доску. Смотрит на фигуры. Не видит выхода.

Победа за Стефаном.

— Вы любите Элизабет? — вдруг спрашивает он.

— Слабо сказано, — отвечает Стефан. — А так да. Кстати, где она? Она мне говорила…

— В Антверпене, — напоминает Богдан.

— Это на нее похоже, — кивает Стефан. — Ваш ход.

— Как быстро вы поняли, что любите ее? — продолжает Богдан. — Или всегда знали?

— Секунд двадцать понадобилось, — говорит Стефан. — Понял это сразу, как увидел. Я тогда подумал: «Ну вот и ты, тебя-то я и ждал».

Богдан кивает.

— Вы, кажется, немножко влюбились? — интересуется Стефан. — В этом все дело? Между прочим, можно не доигрывать. Обратного хода нет, верно?

Богдан глядит на доску. Может, и правда, обратного хода нет. Но и сдаваться он пока не собирается.

— А как узнать, нравишься ли ты человеку? — спрашивает он.

— Ну, вы всем нравитесь, Богдан, — уверяет Стефан. — Но вы, надо понимать, подразумеваете романтические чувства?

Богдан кивает и снова вглядывается в доску, отчаянно высматривая выход из положения.

— Мальчик или девочка? — спрашивает Стефан. — Никогда мне не нравился этот вопрос.

— Девочка, — улыбается Богдан.

— Ну, значит, я проиграл Элизабет двадцать фунтов, — вздыхает Стефан. — Всегда лучше прямо спросить. Например: «Как насчет выпить?» Ответит «да» — тогда и узнаете.

— А если ответит «нет»?