Джо нахмурился, встревоженный чем-то неопределенным. Он встал, подошел к группе и остановился в паре футов от них.

– Я знаю этих людей.

Илайес закашлялся, достал носовой платок и прижал ко рту, ловя мокроту. Придя в себя, он скептически посмотрел на Джо.

– Откуда ты можешь их знать?

Ручеек воспоминаний потек в разуме, быстро превращаясь в бодрый поток. Джо прошелся, собираясь с мыслями и стараясь не зачерпнуть слишком много разом.

– Ты откуда-то поблизости?

Илайес покачал головой.

– Я был отправлен в паломничество. Миссия в колониях, помочь местным.

Джо последний раз взглянул на одурманенную группу, потом вернулся к своему месту на полу.

– Ну а я отсюда, и раньше тут было иначе. Изолированней. Потом, сколько-то лет назад, начался мощный наплыв европейцев. Поляки, румыны… они приехали работать на полях, на складах, где угодно; главное, что они приехали работать. И местные почувствовали себя обойденными. Работа, которую они раньше не желали, внезапно стала самой привлекательной работой в мире, поскольку ее пожелал кто-то другой. Между группами начались трения, барьеры, и не только языковые. На такой почве взрастает расизм. Кучка местных начала нападать на иностранных рабочих – хуже всего пришлось румынам, – и меня, всего три месяца на службе и зеленого, как яблоко, сбросили сюда в качестве местного парня, чтобы договориться о каком-то сорте мира.

Илайес закрутил крышку термоса и засунул его обратно в сумку.

– И как отреагировали местные?

– Плохо, – ответил Джо. – Я не успел пробыть здесь двадцать четыре часа, как они забросали зажигательными бомбами дом иммигрантов. Тринадцать человек, упакованные в дом с двумя спальнями, сгорели. – Он кивнул в сторону душ. – Я узнал лица. Некоторые из них были в том доме.

Илайес улыбнулся так, будто Джо прошел испытание.

– Герцогиня сказала, если ты найдешь путь сюда и вспомнишь эти бедные души, тогда еще остается надежда.

– Надежда на что?

– Надежда, что от твоей памяти осталось достаточно. Что ты все еще способен раскрыть это дело.

– Ты можешь говорить с Герцогиней? – спросил Джо. – Как?

Илайес снова вздрогнул, громко закашлялся и вновь торопливо поднес к губам платок. Джо заметил пятна крови.

Илайес заметил его взгляд.

– Ты детектив. Уверен, ты сможешь разобраться.

Джо внимательно посмотрел на мужчину. Кожа восковая – не настолько, как у Герцогини, но недалеко, – обтягивает лицо, подчеркивая выпуклость глазных яблок. Пляшущее пламя старательно прятало впадины под глазами, но не могло скрыть все.

– Ты болен.

Илайес кивнул, опустил взгляд на пустой рукав.

– Вежливый способ сказать «ты умираешь», – но да, ты прав. Рак забрал мою руку и заберет еще многое, прежде чем я уйду.

– Мне жаль, – сказал Джо.

Илайес улыбнулся.

– А мне – нет. Это дар. Неизлечимо больной способен видеть следы послежизни, а когда стоишь одной ногой в дверях, как я, – намного больше. Это часто списывают на галлюцинации от обезболивающих, на бред умирающих, но это не так. Это отблеск того, что идет следом.

Джо потер лицо, пытаясь вмешать сюда какую-то логику.

– А при чем тут Загон?