– Вот так-то, дядюшка Берти, – со вздохом сказал император Михаил, – моего деда эта история, конечно, не красит, ибо, подкатываясь к британской королеве, он должен был сознавать всю полноту своей ответственности за последствия, но вот поведение вашей матери далеко выходит за границы обычно женской мстительности. Простите, дядюшка Берти, но вы сами нарвались на этот малоприятный для вас исторический экскурс. А сейчас, с нашего общего позволения, госпожа Антонова закончит свою мысль. Прошу вас, Нина Викторовна, продолжайте.

Генерал Антонова обвела присутствующих внимательным взглядом и сказала:

– С той поры, как франко-британская коалиция вмешалась в русско-турецкую войну на стороне людоедского османского режима, эпоху Венского конгресса можно было считать закончившейся, а вместо нее началась эпоха Парижского трактата, жестоко ограничившая Россию. Это уже не было такое тихое и спокойное время, в Европе гремели войны, потому что новым игрокам – стремительно растущим Пруссии и Сардинскому королевству – требовалось место под солнцем. И даже смена континентальных лидеров после краха второй империи Наполеона Третьего ничуть не изменила сути политического европейского проекта, который продолжал быть нацеленным на ограничение возможностей Российской империи… При этом, вступая с Россией в постоянные союзы и временные коалиции, вовлекая ее в свои дела, наши европейские партнеры преследовали только свою выгоду. И все это закончилось однозначно и радикально – в грохоте бомб, взорвавшихся на Большой Морской улице в Санкт-Петербурге; и вам, ваше британское королевское величество, об этом известно не хуже моего. Если до того момента все перемены во внутренней и внешней российской политике носили временный характер и могли быть легко повернуты вспять, то после него переход в новую реальность стал необратим. И как раз сейчас новый мир полностью вступил в свои права. Мы изменили его до неузнаваемости, убрав из него большинство камней преткновения, и теперь перед всеми нами стоит двоякая задача. С одной стороны, мы должны обеспечить миру предсказуемость и стабильность, а с другой – не лишить его возможности непрерывного поступательного развития.

– А еще мы должны помнить о том, что большая ненависть часто рождается из большой любви, – неожиданно трезво сказал кайзер Вильгельм. – И это касается не только влюбленных и брошенных юных девиц, но и целых государств, которые вдруг разочаровываются в своих вчерашних союзниках. Мы в Германии не хотели бы такой судьбы Континентальному Альянсу, и желаем надеяться, что он будет устроен так, что никогда не сможет распасться. Нам не хочется, чтобы однажды вся Европа объединилась против Германии, чтобы умерить ее амбиции, как уже однажды умерялись амбиции Франции и России. Со своей стороны я хочу вас заверить в том, что Второй Рейх будет верен своим обязательствам ровно до тех пор, пока им верны другие участники этого соглашения, в первую очередь – Россия.

– Ну хорошо, – сказал король Эдуард, – вот это серьезный разговор. Со своей стороны, Британская империя хотела бы, чтобы все участники Континентального Альянса на официальном уровне подтвердили принцип нерушимости ее границ и права законно владеть всеми контролируемыми ею территориями, включая Аравию и область Кале.