«Что, мы на «стрелках» никогда не были? Знаем, ученые», — поблагодарив сыщика, подумал про себя Ларин.

В общем на пятерых оперативников кабинете, захламленном различными вешдоками и еще не сданными бутылками, сидел грустный старший лейтенант Игорь Плахов.

Утром он на спор со своей очередной девушкой съел три куска намазанного гуталином хлеба и теперь мучался животом.

«Наверное, хлеб был несвежий», — печально размышлял старший лейтенант, глядя на покрытую грязно-бежевыми разводами стену кабинета.

— А-а, мужики, привет, — простонал Плахов, завидев Соловца и Казанову. — Бисептольчика нет?

— Нет, — в унисон ответили майор и капитан.

— И у вас нет. — Старлей печально уставился в пол.

Соловец бросил замызганную куртку на спинку стула, включил настроенный на частоту «Азии-минус» радиоприемник и уселся напротив Плахова.

— Игорек, у нас мероприятие…

— Какое? — заныл старлей, мечтающий лишь тихо и незаметно умереть, а не участвовать в очередной попойке или сидеть в засаде.

— Такое! — Казанцев взгромоздился на стол. — Труп у нас на территории, вот что…

Однако сие сообщение не возымело никакого эффекта.

Плахов как пребывал в прострации, так и продолжил в — ней пребывать. На все трупы в мире ему было плевать с высокой колокольни, ибо посторонние покойники ничто в сравнении с бурчанием и резями в собственном животе.

— Тяжелый случай. — Казанова оценил состояние коллеги и повернулся к Соловцу: — Чо делать будем, Георгич?

— Лечить, — ответил майор и обратил свой взор на резиновую дубинку. — Я где-то читал, что удар по почкам заменяет кружку пива. Денег на пиво у нас нет, а угостить товарища нужно. Отсюда вывод…

— Может, не надо? — встрепенулся Плахов.

— Тогда соберись и слушай…

— Ладно. — Старлей выбрал между «угощением» и необходимостью участвовать в разговоре. — Какой труп, кому поручено?

— В том то и дело, что никому. — Соловец наклонился поближе к Плахову. — Труп в таком месте, куда никто не ходит… Но на нашей территории.

— Плохо, — сообразил старлей.

— Однако есть и положительный аспект, — изрек Казанова. — До границы с соседями — не больше пятидесяти метров…

— Это хорошо, — согласился Плахов.

— К сожалению, местность открытая, — доверительно сообщил Соловец.

— Это плохо, — огорчился старший лейтенант.

— Но скоро ночь, и фонари там горят через один, — вставил словечко Казанова.

— Это хорошо, — приободрился Плахов.

— Хотя по той улице часто проезжают патрули, — заявил майор.

— Плохо, — насупился оперативник.

— Патрульные обычно пьяные, — молвил капитан.

— Это хорошо, — сообразил старлей. — И что ты предлагаешь?

— Их надо отвлечь, пока мы будем перетаскивать труп, — сказал Соловец.

— Мне?

— Тебе, — майор положил Плахову руку на плечо. — С Казановой мы уже все обсудили.

— А как отвлечь-то?

— Будешь стоять на углу и, если заметишь чужую машину, пальнешь по ним из ракетницы и побежишь, — озвучил план Казанова. — Ракетницу искать не надо, вон она валяется…

Старлей наморщил лоб и погрузился в размышления.

— Новый мировой рекорд установил пассажир трансатлантического авиарейса Санкт-Петербург-Нью-Йорк, житель нашего города и, по совместительству, помощник представителя президента общества трезвости в Северо-Западном регионе Николай Винниченков, — поведал диктор «Азии-минус» в перерыве между заказанными правильными радиослушателями песнями «Владимирский централ» и «Владимирский централ» в повторе. — Он провел двенадцать тысяч километров верхом на унитазе, причитая на разные лады: «Мойте дыни перед едой-ой-ой-ой!..»