– Я пригласила Молли пожить у себя, – заявляет Вивиан. – И она любезно приняла приглашение.

– Так она не… – начинает Терри, переводя взгляд с одной на другую. – А ты почему не у Тибодо? – наконец спрашивает она у Молли.

– Там возникли некоторые осложнения, – говорит Молли.

– Это как понимать?

– Определенное… недопонимание, – говорит Вивиан. – И я совершенно не возражаю против того, чтобы она пожила в свободной комнате.

– А как же школа?

– Разумеется, она будет ходить в школу. Почему нет?

– Это очень… великодушно, Виви, но, как мне представляется, чиновники…

– С этим мы разобрались. Она останется здесь, – говорит Вивиан твердо. – И вообще, что мне делать со всеми этими комнатами? Гостиницу открывать?

Комната Молли расположена на втором этаже, с видом на океан, в конце длинного коридора – на противоположной от комнаты Вивиан стороне дома. На окне Моллиной ванны – тоже с видом на океан – постоянно колышется на ветерке легкая хлопковая занавеска, втягивается внутрь, надувается парусом, тянется к раковине, этакий доброжелательный призрак.

Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то спал в этой комнате, гадает Молли. Годы, годы, годы.

Все ее вещи – все, что она перевезла от Тибодо, – занимают в шкафу всего три полки. Вивиан потребовала, чтобы Молли забрала из гостиной конторку и поставила в спальне напротив своей – будет там готовиться к выпускным экзаменам. Какой смысл тесниться в одной комнате, когда вокруг столько свободного места, верно?

Свободное место. Теперь она может спать, не запирая двери, бродить по всему дому, приходить и уходить – и никто не станет следить за каждым ее движением. Она и сама раньше не сознавала, как давят на нее все эти годы осуждения и попреков – высказанных и невысказанных. Можно подумать, она много лет шла по канату, старательно удерживая равновесие, и вот наконец-то впервые встала обеими ногами на землю.

– Выглядишь ты на удивление нормально, – замечает соцработница Лори, когда Молли в очередной раз входит в химическую лабораторию на их регулярную встречу. – Сначала ты вытащила кольцо из носа. Теперь извела эту полоску как у скунса. Что мне теперь ждать, блузочки с рюшечками?

– Брр, я скорее повешусь.

Лори улыбается своей хищной улыбочкой.

– Рано радуетесь, – говорит Молли. – Вы не видели мою новую татуировку на попе.

– Да ну!

Весело вешать Лори лапшу на уши, так что Молли просто пожимает плечами. Может, правда, а может, нет.

Лори качает головой.

– Поглядим-ка на твои бумаги.

Молли передает ей отчет об общественных работах, аккуратно заполненный, с датами, и таблицу, где вписано, сколько она отработала часов, и стоят все необходимые подписи.

Лори просматривает бумаги и говорит:

– Впечатляюще. А таблицу кто составлял?

– А вы как думали?

– Гм. – Лори поджимает нижнюю губу, царапает на форме какую-то надпись. – Так ты что, закончила?

– Что закончила?

– Вещи разобрала на чердаке? Кажется, ты ведь этим занималась.

Именно. Разбирала вещи на чердаке.

А ведь вещи они действительно разобрали. Вытащили все предметы до единого из всех до единой коробок, обсудили их. Кое-что отнесли вниз; то, что совсем истлело, выбросили. Правда, большую часть вещей сложили обратно в коробки и оставили на чердаке. Но теперь вся одежда аккуратно сложена, все хрупкие предметы обернуты. Молли выбросила разорванные и потерявшие форму коробки, заменила их на новые, из плотного картона, одинакового размера. Все помечено аккуратными ярлычками – место, дата, тщательно рассортировано в хронологическом порядке. Между коробками теперь даже есть проходы.