– Да, это он может… – кивнул я и зевнул.
– Ка-арр-р!
Наш здоровяк развалился у костра, шумно хлебал горячий чай и с улыбкой наблюдал, как ворон пытался меня разбудить. Мэдду досталось самое противное время – перед рассветом. Темнота отступает, сменяясь тяжелыми и усыпляющими сумерками, а силуэты расплываются, сливаясь в одно бесформенное пятно. Внизу, в долине, клубился туман, а на востоке появилась широкая светлая полоса. Фыркали лошади. В зарослях просыпались птицы.
– Ка-арр-р!
– Нур! – Я провел рукой по лицу и понял, что поспать уже не получится.
Ворон вцепился в подол плаща и попытался утащить его в сторону. Утащить не утащил, но сон перебил. Тем более что вид этой взъерошенной птицы развеселит кого угодно. Даже Мэдд не выдержал и расхохотался. Его хохот, похожий на пушечные выстрелы, и мертвого разбудит! Послышалось ворчание и тихая ругань Рэйнара. Следом за ним проснулись Гонард Шэр и Димка Воронов.
– Вместо того чтобы мучить бедную птицу, лучше бы письмо у него забрали. Может, что-нибудь полезное узнаем, – зевнул Трэмп и потянулся.
– Точно, – хмыкнул я, закуривая трубку. – Даже не заметил.
Нур не успокоился. Он с важным видом топтался передо мной и ждал, пока подставлю ему руку. Забравшись на плечо, он угомонился и затих. Из небольшого кожаного мешочка, который был привязан к его лапе, я достал плотно свернутую ленту. Бумага в Асперанорре была скверного качества, поэтому такие весточки мы писали на шелке. Я развернул письмо и несколько секунд тупо пялился на этот короткий текст.
– Что случилось, Серж? – напрягся Рэйнар. Видимо, заметил выражение моего лица.
– Как вам сказать, парни… – Слов не было. Они как-то сразу закончились, и я растерялся.
– Беррэнт дэ вьерн, Серж! – громыхнул Мэдд. – Ты можешь объяснить, что случилось?!
– Сын… – с тупым видом сказал я. – У меня родился сын!
22
Дорогу до Кларэнса почти не помню. Парни поздравляли, весело галдели и горланили песни. Желали сыну вырасти здоровым, сильным и успешным норром. Если быть честным, то я никаких отцовских чувств не испытывал. Единственное, что меня волновало – здоровье Мэриан и ребенка. Все – больше никаких эмоций.
В Кларэнс въехали вечером, едва успев до закрытия городских ворот. Улицы, утопающие в сиреневых летних сумерках, и вот он – замок ордена. Во дворе замка было пусто. Здесь рано ложатся и поднимаются еще до рассвета. Лишь у нашего дома маячило несколько теней с факелами в руках.
– Этерн дарр, мастер!
– Серж! – это Вэльд Рэйн. Он обнял меня, потом отстранился и взял за плечи. – Слава богам, ты жив!
– Где Мэриан?
– С ней и твоим сыном все хорошо, но они уже спят. Ты увидишь их завтра утром.
Рэйн обвел взглядом наш сильно поредевший отряд и посмотрел на меня. Он все понял, и мне оставалось лишь кивнуть:
– Да, мастер… Больше никто не выжил…
– Понимаю, Серж… Да будут боги милостивы к их душам!
– Эр мием фьер!
Да, к жене и сыну меня не пустили. Все верно – грязный, пропахший лошадиным потом и дорожной пылью. Мы смыли грязь и собрались в нашей небольшой столовой, примыкающей к помещению кухни. Даже хозяйку не стали беспокоить. Парни выложили на стол большой копченый окорок, выставили шеренгу бутылок и бочонок ретта. Вы правы – в других мирах традиции остаются традициями, и поднять бокал за Сержа норр Кларэнса, у которого родился сын, – святое дело.