А тут… Грош цена обещаниям барона. Да пропади пропадом такая милость герцога. Не тот это лен, не тот удел, за который он герцогу ежегодно служить должен сорок дней конно, людно и оружно.

– Господин, а тот дом наш что ли? – Указал на холм Ёган.

– Ваш, – зло ответил Волков.

– Ну, тогда пойду, погляжу, – говорил слуга. – Сыч, идёшь со мной?

– Пойдём, глянем, – соглашается Фриц Ламме.

А Волкову и глядеть на дом этот нет охоты. Ему охота уехать отсюда. Но он слез с коня, решил пройтись, похромать, размять ногу. Прошёлся и тоже пошёл свой дом новый смотреть.

Ворота свалены, лежат. Дери настежь. Непонятно, на чём висят, непонятно, как ветром не оторвало. Дом был брошен давно, в брёвнах мох поселился, в маленьких окнах когда-то стёкла были.

А сейчас нет. Ничего нет: ни лавок-полатей, ни мебели какой, крыша частью провалилась, воняет, нагадил кто-то. А Ёган стоит посреди дома на досках пола подпрыгивает и говорит дурак:

– А что, дом-то неплох. Пол не сгнил, стены без щелей, камин хороший, его почисть только.

– Неплох, неплох, – неожиданно поддерживает его Сыч.

– Болваны, тут даже крыши нет. Худая-то крыша. – Говорит кавалер. – Или не видите?

А Ёган смеётся:

– Да разве ж это нет? Эх, господин, вы ещё худых крыш не видали. Смотрите, стропила-то все целые, толстые, крепкие, на них тёс положим, проконопатим, утеплим – вот вам и чердак, а потом и крышей займёмся. Дранку положить – дело одного дня, будет тёс, гвозди, дранка да инструмент, я за два дня управлюсь.

– Сыро, воняет тут, – продолжал Волков, начиная думать, что, может, Ёган и прав.

– Сыро, так пусть Сыч камина протопит, только как следует. Пусть вычистит его, трубу пробьёт и топит хорошим огнём, три дня и сухо будет, вони не останется. Всё равно ему делать нечего.

– Сыч, – произнёс Волков, – Ёгану в помощь пойдёшь.

Не мог Фриц Лемме такого перенести. Хотел было возмутиться, но осёкся на полуслове, замер. Сначала кавалер и не понял, чего он, а потом взгляд Сыча поймал и обернулся. На пороге дома стояла Агнес. Юбки подобрала, словно через грязь шла, губы в нитку, нос принюхивается, глаза косят. Огляделась и говорит

– Что это? Тут мне жить что ли?

– Ничего, поживёшь, – холодно говорит Волков.

– Уж увольте, я вам не корова, чтобы в хлеву ночевать.– Нагло заявляет девица.

Кавалер и без неё мрачен, а тут она ещё, он как заорёт:

– Это тебе не коровник и не хлев!

– Так и не лошадь я, – продолжает девица дерзкая, – не буду я в конюшне спать.

– На дворе спать будешь! – Орёт Волков.

А Агнес ему спокойно и отвечает:

– Денег мне дайте, лучше я в Ланн поеду.

В другой раз он бы не дал, а тут так осерчал, что достал из кошеля пригоршню денег, нашёл старый гульден и сунул его ей:

– С глаз долой!

Агнес золотой взяла, низко присела, голову склонила, вроде как смиренность выказывает. А сама улыбается, но так, чтобы господин не видал. И тут же говорит:

– Пусть меня Максимилиан в Ланн отвезёт.

– До Малена довезёт, а там наймёшь себе человека, – зло говорит Волков. – Вон пошла.

А Агнес и рада, кинулась Максимилиана искать. Сама даже раскраснелась.

Сыч глянул на Ёгана, а тот счастлив, что теперь не ему Агнес возить.