Роха тут подвинулся к Волкову, навалился на стол и заговорил заискивающе, дыша чесноком:

– Слушай, Фолькоф. Я тоже вложил в дело немало денег.

– Немало денег? – Удивился тот. – И сколько же?

– Да какая разница? – Морщился Скарафаджо. – Это же наше дело, не забывай, это я тебе его предложил.

– Да, я это помню, но мы ещё не продали мушкеты. Ни одного не продали. А с кузнецом я расплатился, потому что он свою работу выполнил. А ты будешь ждать, когда у нас будет с них прибыль. И тогда только мы посчитаемся и поделим деньги.

Роха тяжко вздохнул, тут ему сказать было нечего, но он не унывал:

– Послушай, Фолькоф, тут дело такое… Надобно мне немного денег, – он посмотрел, как кузнец и его женщина всё играются золотыми монетами. Как детей их лелеют. И продолжил. – Понимаешь, опять долги, опять кредиторы…

– Ты что, пропил все деньги? У тебя же целая куча серебра была, когда мы из Фёренбурга вернулись.

– Понимаешь, брат-солдат, то да сё… Как вода сквозь пальцы.

– Ты пропил все деньги, – сурово повторил Волков.

– Тебе легко говорить, – стал объяснять Роха, – а у меня уже четверо спиногрызов и жена злобная. С ними разве посидишь дома?! С ними с ума можно сойти!

– Ты болван, даже шляпу новую купить не смог!

– Ты говоришь как моя жена. – Кривился Роха.

– Ты потратил кучу денег!

– Да, и прошу у тебя хотя бы двадцать монет в долг. Иначе меня хозяин выгонит из дома, я уже три месяца за него не платил.

– Максимилиан, – не отрывая глаз от Рохи, произнёс Волков.

– Да, кавалер. – Отозвался оруженосец.

– Поедешь к госпоже Рохе, к жене вот этого вот господина, спросишь сколько она задолжала хозяину, сколько булочнику и мяснику. Столько ей денег и дашь.

– Да, кавалер.

Роха, слыша это, опять кривился:

– Ну а мне? Хоть пять монет?

– На выпивку? – Спросил Волков.

Роха не ответил. Тогда кавалер вытащил один талер и кинул его тооварищу. Тот поймал монету и повертел её в пальцах. Вид его был не очень радостен.

– Завтра меня будет ждать канцлер с утра. А после, как освобожусь, хочу посмотреть, как стреляют новые мушкеты, – сказал Волков, не заботясь настроением Рохи.

– Ладно, – кисло сказал Скарафаджо, всё ещё вертя в пальцах одинокую монету, – найду Хилли и Вилли. Они всегда рады пострелять.

Тут пришла Агнес, села по правую руку от господина и была приветлива со всеми. Особенно улыбалась Максимилиану. Но тот ей не улыбался и взглядов девушки избегал. Зельда с Утой стали подавать на стол. И утку жареную с вином, и зайца печёного в кувшине, и говяжью печень с горохом, и жирные пироги с капустой и свиным салом, и сыры, и вина, и пиво, и хлеба. И всё вкус имело отменный. Горбунья, что не говори, готовила отлично. Так хорошо, что Волков, наевшись, позвал её к себе и при всех хвалил её. Зельда цвела от счастья, да и Агнес улыбалась.

А когда гости разошлись, Максимилиан, Сыч, Игнатий уши уже в людскую спать, а Зельда с Утой убирали со стола и мыли посуду, Волков спросил у Агнес, что скромно сидела рядом.

– Так значит, в деньгах ты теперь не нуждаешься?

– Нет, господин, уже не буду я денег просить. У меня теперь своё ремесло. – Говорила девушка.