Всё повторялось точно так же, как в тот памятный вечер накануне Рождества.

Всё? Нет, не совсем так. На этот раз сердце у меня в пятки не ушло, и страшно мне не стало. Сегодня мне уже исполнилось восемнадцать, а это означало, что мамочка больше распоряжаться моими деньгами не будет. Никогда. И командовать мной у неё тоже больше не получится. Согласно полученному мной от нашего адвоката письму, моё содержание с. сегодняшнего дня увеличивалось, и отныне я должна была иметь собственные доходы. Хотя дом и основные финансы оставались в управлении доверенного лица до достижения мной оговорённого в завещании возраста, я уже чувствовала себя достаточно независимой, так что мамочка может злиться, как ей будет угодно, меня этим ей уже не испугать.

Но тот звонок в дверь всё же изменил мою жизнь, причём изменил настолько сильно, что я и представить себе этого не могла. За дверью меня ожидал подарок. От папы. О нём он договорился с нашим адвокатом накануне своей смерти.

Подарок на мой восемнадцатый день рождения.

Сэра Хантли я встретила в холле. Он, несомненно, был удивлён, увидев, что я не спустилась к нему сверху, а поднялась из подвала, однако ничего не сказал и просто улыбнулся, отчего кончики его усов приподнялись вверх в форме полумесяца. Адвокат стоял возле круглого стола, на который когда-то клал свою шляпу папа. Сейчас здесь стояла плетёная корзина, которую принёс с собой сэр Хантли. Корзина была накрыта красным одеяльцем, под которым что-то шевелилось.

– Мисс Круэлла, ваш отец попросил, чтобы я вручил вам этот подарок в дополнение ко всему, о чём было сказано в письме, которое я отослал вам на прошлой неделе. Надеюсь, вы разобрались во всём, что там было изложено? Вам всё понятно?

– Да, сэр Хантли, понятно. А что там в корзине шевелится?

– Это Пердита, или Пэдди, моя дорогая мисс. Подарок от вашего отца. – Он улыбнулся и вынул из корзины щенка.

– Пэдди! – восхищённо простонала я. Щенок был очаровательным – впрочем, бывают ли не очаровательными щенки и котята? Но этот... этот щенок! Белый, в яркую чёрную крапинку далматин. На шейке повязан красный бант с золотым жетончиком, на котором выгравирована кличка щенка – «Пэдди». – Но как?.. Почему? – всё ещё не в силах прийти в себя, спросила я.

– Ваш отец распорядился, чтобы я подарил вам Пэдди на ваш восемнадцатый день рождения. Он очень конкретно указал при этом породу щенка и его... точнее её, кличку.

– Пэдди, или Пердита. Это же возлюбленная Флоризеля из «Зимней сказки» Шекспира, не так ли? – спросила я. Интересно, почему папа выбрал именно это имя для щенка – просто потому, что знал, как я люблю подобные истории, или в этом нужно искать какой-то более глубокий смысл?

– Он сказал, что вы узнаете это имя. А ещё оставил карточку, которую я должен вручить вам вместе с подарком, и добавил, что вы всё поймёте. Вот она.

Он протянул мне маленький картонный прямоугольник, на котором папиной рукой было написано:

«Выделяйся».

И я поняла. Я действительно всё поняла.

Точно такую же карточку с такой же надписью вкладывала в каждую коробку с очередным подарком моя мамочка. А впервые такая карточка была приложена к меховой шубке, которая почти затмила таинственные нефритовые серьги, которые подарил мне папа. Должно быть, он увидел мамину карточку в тот вечер в моей комнате. «Выделяйся». Слово одно и то же, но папа, разумеется, вложил в него совершенно иной смысл, не тот, что мамочка вкладывала. Она хотела, чтобы я стала такой же, как она сама. Папа хотел, чтобы я была не такой, как все. Особенной. И совершенно не похожей на мамочку.