– Все исполню, государь! Понимаю, что знать об этом не токмо неприятелю, но и союзникам нашим нельзя!
Глава 11
Черногория
Советник царя Стефана
Алексей Орлов
после полудня 22 февраля 1767 года
– Вы пришли сюда ко мне, чтобы просить меня принять власть над народом, волю которого вы представляете! Скупщина прислала мне о том свою грамоту, вот она!
Стефан поднял над головой развернутый пергаментный лист послания – он выглядел сейчас как настоящий русский император, которого Алехан фактически «сотворил» собственными трудами.
Орлов невольно возгордился собой. За два месяца он добился немалого – теперь непонятно откуда взявшийся самозванец был так похож на покойного императора Петра Федоровича, что даже посвященный человек не отличил бы. Даже в речи четко улавливались привычные, чуть визгливые нотки, одновременно сказанные на двух языках – сербском, с щедро намешанными в нем русскими словами, с добавлением пары немецких фраз – как обычно делал «голштинец».
Достойно выглядел «Малый», представительно – настоящий государь Петр Федорович с узкими чертами лица и тонким, почти женским голосом с визгливыми нотками. Только маленькие усики чернели на бритом лице. Да имя свое чуточку изменил, сообразно случаю – поначалу был «простонародным» Степаном, но сейчас именовавшийся вполне пристойным, «царским» именем Стефана, широко принятым в Угорщине среди знати. Можно припомнить и польского короля Стефана Батория, что в Ливонскую войну осаждал русский Псков.
Но кто он на самом деле, Алехан так и не узнал в точности. Версий происхождения у него было несколько. Какая из них соответствовала истине, Алексей Григорьевич установить не смог, хотя старался, внимательно анализируя все слухи, ходившие между черногорцами. А таковых было изрядное число, и все несли в себе правдоподобность.
Поди тут найди правду!
Но как хитрая лиса, убегая от охотников, постоянно запутывает следы, так Степан их менял периодически, рассказывая о своем прошлом – то он крестьянствовал в Далмации – сплошная ложь, если посмотреть на руки, непривычные к тяжелому труду.
То «дезертир» из австрийской армии, коим он быть не мог – взгляд Алехана на такие вещи был наметанный. И немецких команд толком не знает, и в строю явно не стоял. Хотя с военным делом, несомненно, знаком достаточно хорошо, возможно, приходилось и воевать.
Такое завсегда чувствуется!
То он грек из Янины, то уже турок из Боснии, а то босняк – и, наконец, «чудом воскресший» российский император. С последним вышло лучше всего – Алехан, сам лицедей порядочный по своей природе, добился определенного успеха – самозванец не только походил внешне на Петра III, но и вел себя как убитый им царь.
Речь в точности, только четкая, разумная и связная, манеры, походка, голос – сейчас сам Орлов порой сомневался, что придавил «голштинца». А потому иногда задумчиво смотрел на свои ладони, восстанавливая в памяти события пятилетней давности.
После «исповеди» митрополиту Савве, Алехан заметил, что события быстро «завертелись». В его личности совершенно не сомневались, потому что графы Орловы персонами известными стали не только в России. По меньшей мере, сразу пятеро черногорцев признали его в лицо, приветливо поздоровались и кланялись с достоинством. А он сам хорошо вспомнил двоих из них, рассказав, как с ними встречался в Петербурге. И что говорил после июньского переворота 1762 года, и даже как выпили по кружке вина в одном кабачке, из приличных заведений в столице.