Выборг

Иоанн Антонович

утро 20 февраля 1767 года

Тяжелые пушки одна за другой, с интервалом в минуту, стали изрыгать грохот и пламя, подпрыгивая на тяжелых дубовых лафетах корабельного типа. Было хорошо видно, как большие бомбы буквально сокрушают борт ветхого линейного корабля, отслужившего свой срок и ставшего жертвой эксперимента. Пару раз из открытых орудийных портов обреченного на гибель судна вырывались огромные клубы дыма и яркие языки пламени от взорвавшихся внутри бомб. И через час обстрела большой линейный корабль объял уже яркий огонь.

Огромный погребальный костер, вмороженный в лед залива, наводил ужас на собравшихся у береговых пушек военных. Зрелище не для слабонервных, кто реально представлял, что могут натворить такие бомбы.

– Зело впечатляет, – пробормотал Иван Антонович, прищуривая глаза – пламя, отражаясь на белом льду, неприятно слепило глаза. Представление впечатляло – с дистанции в пятьсот метров в корабль попало двадцать три бомбы при четырех промахах. Девяти залпов трех орудийной батареи хватило, чтобы превратить старый линкор, внутри которого матросы сотворили ледяную корку, в пылающую руину.

– На море наступят плохие времена для ваших врагов, государь! Если мы установим на нижние деки новых кораблей эти чудовища, то за нами превосходство! Точная стрельба превратит в развалину любого противника, она станет подавляющей! Неприятельскому кораблю, пусть даже в сто пушек, с нашими судами никак не справиться!

Контр-адмирал Спиридов смотрел на пожарище вытаращенными глазами, в которых плескалось восхищение увиденным зрелищем. Да и на самого Ивана Антоновича, далекого от морских баталий, стрельба из бомбических орудий произвела неизгладимое впечатление.

Одно дело прочитать, как такие пушки русских парусных линкоров сокрушили в Синопском сражении турецкий флот, а другое воочию увидеть и представить, как все происходило в реальности.

– Государь, все просто, – граф Яков Брюс буквально светился от радости. – Увеличив калибр пушки почти до десяти английских дюймов, ввели полые бомбы в два пуда, снаряженные порохом. Именно за счет веса такого снаряда борт корабля проламывается даже с дистанции в двести пятьдесят саженей, хотя наша 36-ти фунтовая пушка, что на линейных судах, его едва пробивает обычным ядром с сотни.

– А своим ядром как бьет, Яков Александрович?

– А никак, Григорий Андреевич, – отмахнулся Брюс, – мы облегчили вес орудия со станком до двухсот пудов. Если отливать более толстый ствол для стрельбы ядром и делать его длиннее, то вес станет в триста с лишним пудов. И как такую пушку на корабле ставить?!

– А далеко ли бомбой стрелять может, чтоб борт проломить? Коротковат ствол ведь?!

Моряк возбужденно говорил и Иван Антонович его прекрасно понимал – любой военный с древности мечтает овладеть то «мечом-кладенцом», то «вундерваффе», все от запросов идет.

– С версту, но промахов много будет. Эта дистанция выгодная, но если в бою ее вдвое сократить, то промахов не будет. Только для воспламенения трубки надо ставить в бомбы короткие. Но сразу скажу – только на нижних деках новых кораблей их установить можно, и не более восьми штук – по четыре на каждый борт.